– Кто? Когда? – генерал и его спутники переглянулись.

– Не помню… Где-то я был… – Лавров напряг память, пытаясь припомнить что-то смутное, почему-то из нее стершееся. – А может, мне это приснилось? Какой-то старик… Постойте, а тот костоправ из Джурда… жив?

– Нет… Он умер тем же днем, – лицо Роднина удивленно вытянулось. – Вообще, это была странная история. Юрова принесли к старику, когда парень был уже при смерти. Часа через два из райцентра пришла «Скорая». Юров вдруг начал оживать, а старику сделалось плохо, и врачи не смогли ему помочь. Гм-гм… Ну, ладно, выздоравливай!

Попрощавшись с ним, гости направились к выходу, что-то озадаченно обсуждая меж собой. А Андрей, задумавшись, глядел им вслед, пытаясь объединить в памяти в одно целое обрывки каких-то странных видений, еще вчера таких четких и ясных, а сегодня совсем размытых.

…И началось у Лаврова госпитальное житье-бытье. Хоть и не надрывное – не мешки таскать, – но нудное, хоть вой. Андрей и раньше был нечастым постояльцем больничных палат. Попадал он в основном после каких-либо травм и ранений, полученных во время тех или иных спецопераций. В шутку он обычно именовал подобные отлежки «издержками профессиональной деятельности». Последний раз Лавров имел дело с медициной после операции на пароме «Королева Балтики». В обычное же время никакие радикулиты-гастриты-тромбофлебиты не смели приблизиться к нему и на пушечный выстрел. Не говоря уже о какой-нибудь банальной простуде.

Как и прогнозировал главврач отделения, через день Андрея перевели в общую трехместную палату. Два места в ней занимали капитан киргизской армии, который получил серьезную травму после стычки с подвыпившими отморозками во время беспорядков, и майор с иссык-кульского полигона, который попал в госпиталь минувшим днем из-за черепно-мозговой травмы, после того как на складе на него рухнула полка с автозапчастями.

Быстро сойдясь с соседями «на короткой ноге», Лавров рассказал им о своей погоне за налетчиками на полигон. Майор, который присутствовал при падении вертолета, в деталях рассказал о событиях того дня. По его словам, появление легкого вертолета иностранного производства без опознавательных знаков на полигоне вызвало нешуточный переполох. Мало того что ночью со склада были похищены части торпеды, так теперь как бы не пришлось столкнуться с террористами-камикадзе, собравшимися устроить взрыв главного ангара. Начальник охраны вначале даже отдал приказ сбить вертолет при заходе на посадку.

Но начальник полигона, сообразив, что террористы, скорее всего, тут совсем ни при чем, его приказ отменил и приказал дождаться приземления. Все были буквально ошарашены, когда внутри вертолета вдруг началась стрельба, после чего мотор заглох, и машина, перевернувшись вверх шасси, с высоты минимум третьего этажа шмякнулась на землю.

Почти сразу же мотор охватило пламя, которое тут же начало пожирать и кабину. Несколько солдат из охраны и сам начальник полигона с майором кинулись к вертолету. Они с трудом смогли открыть искореженную дверцу и обнаружили, что все, кто находился в кабине, лежат без движения. Кто есть кто – разобраться было практически невозможно. Да и некогда – ежесекундно мог грянуть взрыв, и поэтому, схватив первого попавшегося, солдаты выволокли из кабины человека в белом натовском маскировочном комбинезоне, с лицом в бинтах и засохшей крови. Комбинезон и оказавшийся под ним бушлат российского образца с майорскими звездочками уже загорелся.

Едва его оттащили подальше от вертолета, как рванули закипевшие в баках остатки горючего. Все, что осталось от воздушной машины, проверили эксперты, и помимо четырех обгоревших трупов неизвестных мужчин, двое из которых имели множественные огнестрельные ранения, они нашли пропавшие части торпеды.

– …Я так и не понял, почему у тебя лицо было в крови? Для чего бинты? Наш доктор осмотрел тебя сразу – на голове были только мелкие царапины и ссадины.

– Я сам измазался кровью и обмотался бинтами, чтобы попасть в кабину вертолета, – усмехнувшись, пояснил Андрей. – Откуда кровь? Да, ладонь себе ножом надрезал, вот и хватило для маскировки. Кстати, а одежду куда дели? Там у меня…

– Да все цело! – усаживаясь поудобнее на своей койке, уведомил майор. – И нож, и документы, и всякие мелочи… Даже какая-то дзынькалка – не знаю, как ее правильно и назвать-то. Все сложили в пакет и отдали сестре-хозяйке.

– Это не «дзынькалка», а темир-комуз, или варган, – рассмеявшись, пояснил Лавров. – Это у меня как бы талисман. Он меня уже дважды выручал в трудных ситуациях.

– Темир-комуз? – капитан приподнялся на локте. – У моего дедушки был когда-то. Вообще, занятная вещь. Слушай, Андрей, а можно поподробнее о тех случаях, когда он тебе помог?..

…Железный организм майора Лаврова не терпел долгого бездействия. Он властно требовал движения, бунтуя против малоподвижности и унылого вылеживания на больничной кровати. Отбыв пять дней в стенах госпиталя, Андрей начал проситься на выписку, хотя врачи обнаружили у него трещину правой локтевой кости и сильные ушибы ребер. Убедив его пролечиться хотя бы недели полторы (до этого предполагалось, что он останется в госпитале на месяц), доктор наконец-то дал свое согласие. К той поре у Лаврова уже дважды сменились соседи. Капитана выписали на третий день, майора – на четвертый.

Но вот настал тот час, когда и Андрей, сопровождаемый завистливыми взглядами госпитальных соседей, сменил больничную пижаму на доставленную ему с авиабазы новенькую летнюю форму. Надев рубашку, Андрей ощутил на плечах жестковатые дощечки новых погон. И тут краем памяти он зацепил свое тогдашнее видение… Он повел плечами – ощущение было тем же самым. Ему вдруг припомнилась и та страшная тень, и старик-костоправ под яблоней…

Получив у сестры-хозяйки пакет с вещами, Лавров вышел из своего корпуса и направился к соседнему, где, как он уже узнал, лежит Юров. Парень уже был на ногах и в пижаме прогуливался по коридору с нашлепкой на голове. Увидев Андрея, он очень обрадовался и в ходе разговора сообщил, что после срочной службы собирается определиться в спецназ.

– А к вам в батальон можно? – с надеждой в голосе поинтересовался он.

– В принципе – да, – кивнул Лавров. – Но это не так-то просто. Там у нас к претендентам очень серьезные требования по физической подготовке. И подтянуться надо раз пятнадцать, и отжаться хотя бы раз пятьдесят… Так что – дерзай! Кстати, хочу, чтобы ты знал… Ты его, конечно, не видел, потому что был без сознания. Я говорю об одном старике, который помог тебе выжить. Возможно, это был всего лишь сон. И все же…

Он рассказал Юрову свой сон про деда-костоправа, который ради того, чтобы парень остался жить, вместо него решил уйти сам. Они медленно шли по коридору, и у одной из палат до них долетел отрывок разговора нескольких медсестер.

– …Прямо не знаю, что с ним и делать! – сетовала одна. – Ничего не ест, ничего не хочет видеть и знать. Он хочет к маме!

– Жалко мальчонку… – завздыхали другие.

– Вон, пацана на днях сюда привезли, лет десяти, – кивнув головой в их сторону, пояснил Ленька. – Шли с матерью по городу, а какой-то урод на иномарке вылетел на тротуар и сбил обоих. Мать умерла на месте, прямо на его глазах, а его с переломами привезли в военный госпиталь – в городской больнице не хватает нужных специалистов. Он сейчас в гипсе, но это полбеды. Пацан не хочет жить. Он только лежит и смотрит в потолок. Есть и пить отказывается наотрез… Мы его тут все уж и так и этак уговаривали, и растормошить пытались. Но он вообще ни на что не реагирует.