она такая у меня, — Сергей почесал щеку. — Но хочешь честно?.. Я так и не понял: почему Вика? Из всех женщин ада спаслась именно она.

— А ты не знаешь истории про то, как люди отмаливают своих умерших родственников? — спросил Михаил.

— Ну, знаю… А что?..

— Они молятся за согрешивших при жизни изо дня в день, и их ангелы-хранители, конечно, первые, кто слышит эти молитвы. Твоя Мария часто молилась о своей давно умершей прабабушке.

— Да, молилась. И что… — Сергей запнулся. — Вика — это…?

— Вика — это Вика. А прабабушка как умерла, так и оказалась в раю. Люди говорили о ней мало справедливого, и это так и дошло до потомков. Ни при чем она тут, вот и все, — сказал Михаил. — Пути Господни неисповедимы, Сережа. Ни тебе, ни мне они неизвестны, — добавил он, видя замешательство ангела.

Сергей моргнул, силясь осмыслить странный переход.

— Мария… У меня же ее отняли, — проговорил Сергей, щурясь. — А когда я был на Земле… Ну, только что… И мы с Самуилом… Ну это… играли в русскую народную игру «догони-меня-кирпич»… В палату зашла медсестра. Знаешь, она мне жутко напомнила одну…

— Не предполагал, что жутко. Это Маша, практикантка.

— Чего ты сказал? Это была Мария?.. Моя подопечная? Но как это возможно?..

— Собственной персоной. Ну, не делай такое лицо, у нас случается всякое.

— Я помню, когда я еще был ее ангелом, — произнес Сергей, — она проходила практику в больнице, пока не бросила училище из-за проблем дома и не пошла работать. Я был с рядом в день, когда дети сильно плакали. Маша зашла в палату и пыталась успокоить ребенка, но это не удавалось. Тогда она его пе… — Сергей подавился.

— Перекрестила ребенка, и ребенок умер, — закончил Михаил. — Врожденная патология, и крестное знамение было тут ни при чем, как бы ни мучила себя Мария: неужели из-за креста?.. Нет, она так и не поверила, что это могло причинить вред.

— Нет, я не могу… — Сергей закрыл лицо ладонями.

— Доигрываешься иногда с потоками времени, — рассмеялся Михаил. — Но ты не страдай. И три тысячи лет в раю, и два месяца в аду и сорок лет на Земле — всё этапы твоей жизни. И это время, между прочим, высчитано не секундами, а пережитым смыслом.

— Ты меня довел, я не могу… — Сергей страдальчески исказил лицо.

— Есть сила, которая мощнее времени, — Михаил оставался спокоен. — И она исправляет сделанное и перечерчивает предначертанное. Как выкройку или фреску… Я не управляю временем, Сережа. Я лишь работаю с потоками по поручению Бога.

— Да, я так и думал… — вытянул из себя Сергей.

— Кстати, ты в каком году у нас умер?

— Я? В 20… Мне как раз было сорок, а я родился сразу по окончании «оттепели»… Ну, зима была… теплая такая… А что?

— Нет, ничего, — помотал головой Михаил. — Просто сдается мне, что сейчас август 19… Многострадальная Россия, кажется, опять в процессе перестройки. Ломает страну бедную, не сломает ли?..

В зрачках Михаила вспыхнула белоснежная искра. Сергей отшатнулся. Далекие глаза архангела смотрели светом. Страшным и желанным.

— Слушай, а по собственному желанию от тебя никак?.. — спросил ангел.

— А что, хочешь? — усмехнулся Михаил.

— Куда уж теперь… — сглотнул слюну Сергей. Он встряхнул головой. Архангел ответил на его улыбку. — Вообще-то я очень соскучился по работе.

— Ты можешь возобновить ее в любое время, — сказал Михаил.

— Да? Спасибо, это здорово.

— Не за что, я-то тут причем? Это закон неба. Ты, кстати, уже выбрал душу?

— Да, пока торчал девять месяцев в переходной, с половиной душ перезнакомился. Есть у меня на примете одна… У нас возникла взаимная симпатия. Она, по-моему, такая же беспокойная, как и я.

Губы Михаила затеплились.

— Девушка? — спросил он.

— Да. Теперь только девушки, — отозвался Сергей.

Глава 4

Вечерело.

В уголке старшего архангела, переливаясь всеми цветами радуги, плескался фонтан. Сквозь успокаивающий шум воды и тихое общение белок слышалась оживленная беседа. На траве стоял архангел Гавриил, хандра которого улетучилась, как дым от догоревшей спички, перед ним улыбался Сергей, поминутно щурясь и кивая в ответ. За письменным столом устроилась Агнесс. Она была в боевой форме и сосредоточенно работала с бумагами, что-то записывая длинным кремовым пером. Ее ресницы были опущены, а губы мерцали розоватым блеском.

— Скажи мне, Агни, — позвал ее архистратиг вдохновения.

— Да, Габри? — Агнесс подняла бирюзовые глаза.

— Почему ты зовешься первой помощницей архангела Михаила, когда других у него и в помине нет? — спросил Габри.

— Ты же знаешь, что были, — улыбнулась Агнесс.

— Просто на этой работе никто долго не задерживается, — в воздухе прозвучал приятный спокойный голос. Волной тепла в уголок зашел Михаил. — И это понятно: платят мало, работать надо много, больничных и отпусков не предусмотрено, перерыва на обед тоже нет. Вдобавок ко всему начальник зануда. Был бы он хотя бы блондин с голубыми глазами, как вон Сергей, тогда его можно было бы еще потерпеть, а так — просто невыносимо.

— Ты ошибаешься, Михаил, я нестерпим, — отозвался Сергей. — Меня терпит только Вика, и то, по-моему, с большим трудом…

— Ну Агни же терпит! — воскликнул Габри.

— Исключения, Габри, только подтверждают правила, — резонно заметил Михаил.

— Значит, бонусы хорошие есть, если все-таки терпят, — подала голос Агнесс. Михаил увидел, что она не дарит взгляда, но на губах ее играет светящаяся улыбка.

— Кстати, я хочу поздравить тебя и меня! — огласил Габри. — Ты гениален в своей дальновидности, Миша!

— В чем это выразилось? — поинтересовался первый архангел.

— Сергей — это готовая муза! Я бы сказал: наиготовейшая из всех готовых муз! — живо проговорил Габри. — У него потрясающая фантазия, а стиль и язык просто великолепны! Я зачитался планами искушений! Это просто конфетка! — архангел сложил пальцы горстью и смачно чмокнул их губами.

Сергей смутился. Брови Михаила нахмурились.

— Габри, ты разбирай, когда речь идет о людях. Это не игра и не книжный сюжет, — произнес Михаил.

Сергей сник. Похоже, разрешения на план можно было не ждать.

— Одно другому не мешает! — возразил Гавриил.

— Всему должны быть границы, Габри, — молвил старший брат.

— Творчество отодвигает любые границы! — с достоинством заявил Габри.

— Только не границы дозволенного.

— Ты чего, а?.. — не понял младший брат. — У тебя что, плохое настроение, да?.. Это не означает, что можно портить его другим!

Губы Габри надулись, как у обиженного ребенка. Начальник муз сложил руки на груди и отвернулся.

— Габри, ну что ты, — смягчил тон Михаил.

— Я тут для него стараюсь, выматываюсь, понимаете ли, а он приходит и заявляет: всё, всем по углам, картины в рамки, хомут на шею!.. — быстро