– Ну, погоди, самодур!

Я еще и самодур? Что ж, дамы, ничего не получите!

Утром я просыпаюсь как обычно, но чувствую себя отдохнувшим и довольным. Неужели на меня так влияет святое семейство Парфеновых? И кстати, где отец Вари. О нем не сказали ни слова.

«А, какая мне разница! Родит мне ребёнка, и расстанемся», – решаю я, разминаясь в саду, а взгляд невольно скользит по окнам второго этажа: вдруг мелькнёт лицо Вари. Но за плотно закрытыми шторами ничего не видно. Разочарованный, я выбегаю на дорожку местного парка.

Возвращаюсь раньше обычного. Не терпится посмотреть, что мне приготовит Варя. Мой желудок готов к вкусному завтраку. Нажимаю на пульте кнопку, открывающую ворота, но они даже не двигаются. В чем дело? Жму ещё. Результата нет. И как попасть домой?

Рядом со мной останавливается машина. Оборачиваюсь: Стас. Он высовывается в окно. На счастливой физиономии сияет улыбка.  Сразу настораживаюсь. Что-то подозрительно. Обычно серьезный Стас не будет светиться по пустякам.

– Бро, ты сегодня ночевал здесь? Ты прямо мысли мои читаешь!

– Да. А что случилось?

– Ты редко заглядываешь в особняк. Обычно только прислуга шуршит. Или родители вернулись?

– Нет. Они ещё в Австралии.

– Занимаются делами  дяди?

– Да. И, кажется, им там понравилось.

– Пошли к тебе, кофейку выпьем. Разговор есть.

Черт! Как не вовремя! И что я ему скажу о Варе и ее матери.

– Давай встретимся в Москве, часиков в десять, – уклоняюсь от ответа я.

– А что? Дома не прибрано? – хохочет Стас. – Открывай ворота.

– Не могу Замок заело.

– Так, позвони садовнику или горничной.

– Я их в отпуск отправил.

– Чудеса. Вот и Ирина говорит, что ты на ее дне рождении был странным. Прибежал с какой-то девицей, ещё и Настю обидел. Погоди, дай, я попробую.

Удивительное дело, но у Стаса кнопка срабатывает с первого раза. Мы идём к дому, и нет никакой возможности отвязаться от друга. Как только открываю дверь, в нос бьет запах ванили.

– Ого! Кто-то вафли стряпает. А ты говорил, прислугу в отпуск отправил.

– Это моя секретарша.

– Какая? С кудряшками? А не старовата для тебя? Или ты у нас решил поменять сочный виноград на сухой изюм?

Стас сегодня непробиваемый. Фонтанирует плоскими шуточками, как рог изобилия золотыми монетами.

– Я в душ. Иди в кабинет.

Хорошее настроение испаряется. По дороге заглядываю в кухню, надеясь, что Вари там нет, иначе как объяснить Стасу ее присутствие в доме? Нанял новую прислугу? Не поверит, тем более видел меня с Варей на дне рождения невесты.

К моему счастью, секретарша одна, и правда готовит вафли. Нюх у Стаса замечательный.

– Татьяна Николаевна, у нас будет гость на завтраке.

– Доброе утро, Владислав Павлович. Не переживайте, на всех хватит.

– И...

– Варя не будет спускаться, не волнуйтесь. Неважно себя чувствует.

– А что с ней? – начинаю волноваться я.

– Не переживайте. Ей нужно время, чтобы принять мысль о беременности.

– Я ее силком не тащу. Это ваш выбор.

– Вы думаете?

Косой взгляд исподлобья, и я иду в душ в раздвоенных чувствах. С одной стороны, переживаю за здоровье Вари. И вовсе не потому, что она должна стать матерью моего ребёнка. Какое-то глубинное волнение рвётся наружу, и пока нет ему названия.

А еще не дает покоя ее настроение. Может, пора перестать устраивать проверки? Пусть все идёт своим чередом?

Так и не приняв никакого решения, иду в кабинет мимо комнаты Вари, но там тишина. Неужели ещё спит?

Стаса на месте нет. Черт! А этот где шляется? Ответ приходит сам: я слышу взрывной хохот из кухни и чуть ли не бегом несусь туда.

Татьяна Николаевна накрывает на стол, а Стас ее развлекает.

– Ты же хотел мне что-то рассказать, – ворчу я. – Передумал?

– Я могу и здесь, – веселится Стас и поднимает чашку с кофе, словно хочет чокнуться. – Поздравь меня! Скоро стану папашей!

– Ты? Отцом? – новость валит меня с ног. Я плюхаюсь на соседний стул. – Это отлично! И когда успели?

– Дурное дело – нехитрое.

– Кто же ребенка дурным делом называет, – ворчит Татьяна Николаевна. – Эх, мальчишки!

– А свадьба будет? – я не обращаю внимания на слова секретарши.

– Конечно! Я и хотел пригласить тебя, а Настю позовёт Иришка.

– Нет! Не надо! – кричу я и прикусываю язык: как неосторожно!

Но эти слова вырываются неожиданно не только для меня. Стас смотрит удивленно, а Татьяна Николаевна – сердито.

– Почему же не надо? Ребенок для большинства людей – это счастье. А если он родится в законном браке, еще лучше, – доносится тихий голос.

Мы все поворачиваемся: в дверях стоит Варя, бледная, как полотно. И на этой кипенной белизне сапфирами сияют синие глаза. Сердце медленно останавливается от восторга. И что со мной творится?

– Влад, как это понимать? – вскидывает брови Стас.

– Но...

– Владислав Павлович, не волнуйтесь, –  Варя идёт к холодильнику. Мы молча провожаем ее взглядами. Она открывает его, достаёт бутылочку йогурта и поворачивается к нам. Ни улыбки, ни веселья в глазах. Безумное сердце приходит в себя и начинает стучать часто-часто. – Моя беременность не отразится на ваших отношениях с девушкой. Это всего лишь деловой контракт.

Все, это провал всем моим планам!

Мне плохо. Есть не могу: желудок мгновенно взрывается тошнотой. Лежать не могу: сразу начинает кружиться голова. Дышать не могу: от запахов мутит.

Мне так плохо, что видеть никого не хочу, тем более Влада. Неужели все женщины так переживают беременность? О боже! Зачем я согласилась на уговоры мамы? Тихонько плачу в подушку, стараясь, чтобы никто не услышал. А мысли в голове так и бродят.

«Ненавижу! Всех мужиков ненавижу!»

Мама заходит в комнату в тот момент, когда я в очередной раз выбираюсь из туалета. Может, постелить себе рядом с унитазом, раз он теперь мой лучший друг?

– Как ты?

– А ты не видишь? – раздражение переполняет меня. – Дети – это издевательство над женщинами!

– Ну-ну, глупышка, – мама обнимает меня и начинает гладить мою голову. – Не так все страшно. Это токсикоз первого триместра. Потом даже не вспомнишь о нем.

– Три месяца я буду ходить с тошнотой? О, ужас!