И эти завитушки так похожи на наш родовой герб, только буквы местами перепутаны.

Чем дольше я шла по донжону, тем больше понимала, что это не совпадение, а мой рок – именно в этом месте должен оказаться каждый из рода СКайдемантл.

«Твой свет – каждому», – прочла я надпись на чудом уцелевшем витраже, изображавшем мужчину с пронзенной пикой грудью и льющемся светом из раны.

«Стремясь – достигаю», – гласила надпись на симметрично расположенном окне, в цветных осколках которого мне виделся другой мужчина – внешне очень похожий, а внутренне – полная противоположность. Они оба шли к одной цели, но пути каждый из них избрал разные. Первый – обходил горы, второй – их покорял.

«Ни зной, ни стужа, не изменят меня», – прочла я немного выше, продолжая идти посередине и периодически отступая на одну из привлекших внимание граней.

Перебежав на левую грань, нашла в этом же ряду:

«Сильному духу всё возможно».

«Плод кротости – величие», – нашлись буквы чуть ниже верхнего яруса – гурдиции, на правой грани.

«И это не холод, лишь ветер перемен», – вторила им надпись на левой части донжона.

Пафосные надписи закончились так же неожиданно, как и появились. И в этом всем было что-то неправильное, словно кто-то написал пример, добавил равно, а ответ так и не вывел.

Побродив в поисках какого-нибудь знака, но так его и не обнаружив, пробежалась по полусгнившей треугольной крыше, что угрожающе трещала под ногами, иногда осыпаясь хрупкими каменными осколками.

На длинный железный шпиль, венчающий башню, ступала осторожно, опасаясь, что прогнившее железо крошкой осыплется под ногами. До берега оставалось всего несколько метров, несколько шагов или мощных гребков и я…

Почти не удивилась, когда устойчивая опора просела, уходя под воду и вместо спокойной реки, меня закружило пенистым водоворотом, стремительно уносящим подальше от вожделенного берега…

Меня закружило сильной струей воды, словно кто-то невидимый нажал слив, пронесло пару растянутых до невозможности секунд, неприятно растягивая неподготовленное к этому экстремальному спуску тело, и выкинуло огромным фонтаном воды в тихую заводь. Проплыв по инерции несколько метров, попробовала нащупать дно и с удивлением встала на ноги. Здесь было неглубоко, вода едва достигала пояса, и стоило мне выпрямиться, как верх одежды моментально высох, будто кто-то подул теплым феном.

Я стояла в воде в центре котлована со всех сторон окруженная пологими склонами высоких поросших густым лесом гор. На берегу этого небольшого озерца ступенеобразно возвышавшиеся мраморные статуи диковинных существ, переливались всеми цветами радуги в алом свете заходящего Релутраса.

Завертелась, скользя глазами по сторонам и пытаясь взглядом ухватить малейшие детали. Тут были существа похожие на грифона, на котором летал брат, и на драконо-птеродактеля Анда. Были и трехголовые огромные псы с крыльями, похожие на легендарных церберов, полульвы, напоминающие сфинксов, пегасы и крылатые змеи с петушиной головой – василиски…

Первый, ближайший к воде ряд значительно поредел, а в зияющем пространстве виднелась примятая трава, словно еще недавно тут кто-то застыл в ожидании, а дождавшись, покинул это место, оставив отпечаток могучего тела. И это означало только одно – кто-то из группы уже прошел Выбор. Такие же пустоты встречались и во втором, и в третьем рядах, но значительно меньше. В четвертом и вовсе отсутствовала лишь одна статуя. А мне почему-то вдруг вспомнилось, что на вершине яблони обычно самые сладкие яблоки…

Что-то громко булькнуло и меня окатило волной. Поежилась от холода, но теплый ветерок вновь не заставил себя долго ждать, и быстро просушив одежду.

Вынырнувший же рядом незнакомый адепт на удивление остался мокрым, но это его не смутило.

– А ты чего ждешь? – спросил он меня так, словно мы с ним встречались пару минут назад в перерыве между лекциями.

Хотя может, и виделись там на берегу.… Присмотрелась. Нет, не узнаю. Пожала плечами.

– Ну, ты как хочешь, а мне не терпится выбраться отсюда, – насмешливо фыркнул он, окинув меня высокомерным взглядом, и побежал в сторону берега так, словно спешил занять последнее место в уходящей маршрутке.

Оглянулась – погони не заметила. И куда спешит, спрашивается?

– И как?

– Просто выбираешь самого сильного и все. Эргона не тронь – он мой.

– Да, я как-то и не собирался, – призналась я, пытаясь вспомнить, кто такой этот самый эргон.

– Не мешкай! Лови момент, а то еще кто-то появится, – снисходительно улыбнулся мне довольный незнакомец, поясняя: – В первых трех рядах самые сильные магики. Точнее самых сильных уже разобрали, – с досадой пробормотал, проходя мимо пустоты. – Видишь, грифонов уже нет. Да, и эргонов не осталось.

И, действительно, в оставшихся в первых рядах я распознала парочку василисков, пегасов, церберов и сфинксов и еще какие-то странные похожие на богомолов существа с треугольной головой. Представила себя на таком и передернула плечами от омерзения. Нет, это я урмиуса в его паучье-скорпионьей форме на плече носить уже привыкла, а к этим привыкнуть будет очень сложно, а скорее невозможно. Одни эти сабле-лапки внушают непередаваемый трепет. Эх, мне бы кого-то милого…

Взгляд вернулся к парню, что прыгал возле эргона, восторженно крича и воодушевленно доказывая, выписывая замысловатые па шаманского танца с бубнами. Ветер не доносил слов, но все его действия были наполнены такой патетики, что не хватало только громкого крика и ударов кулаками в грудь, чтобы понять, кто тут самый альфовитый победитель.

Только эргон никак не реагировал, и статуя, так и осталась застывшей статуей.

Принц снова принялся что-то объяснять, доказывать. Даже подхватил палку и изобразил несколько связок.

Мне показалось или каменное веко эргона дрогнуло, приоткрывшись, а выражение мраморного лица сменилось с равнодушного на снисходительное? Подул ветерок и парня смело обратно в центр озера.

Ловко отпрыгнула, избегая брызг, и вопросительно посмотрела на эргона. Донельзя довольного эргона, нужно сказать! И это натолкнуло меня на мысль, что не мы выбираем себе магика, а они выбирают нас. Мы же, как те гладиаторы на арене Колизея, должны доказать свою удаль и мастерство.

Посмотрела на принца, что упрямо вновь взбирался в третий ряд к облюбованному эргону. Только в этот раз, статуя демонстративно поднялась на каменные ноги и повернулась к принцу спиной, оставляя того ошеломленного и недовольного таким поворотом дела.

Отвернулась, избегая растерянного взгляда парня, становиться свидетелем чужого конфуза не хотелось. Люди не любят тех, кто видит их поражение, а мне с ним еще учиться.

Так, и пошла в противоположную от него сторону, размышляя о своем. А точнее о том, что эрг – это обращение к всаднику эргонов, такому как Анд, гар – к всаднику грифона, а мей – к магу. На ком летает Зейн? Я видела его один раз на грифоне, но тот был из конюшен брата. Тогда, что значит это мей?