Я лишь кивнула. Я так привыкла к диктофону в гуще пышно взбитых волос, что помещала его туда уже машинально, по привычке.

– Жена у него, кстати, по растениям специализируется, ботаник, насколько помню. Может, скажет что полезное, про тот же табак…

Рубиновая говорила на ходу и не глядя толкнула дверь кабинета наружу.

– Ой! – Снежанна Денисовна оказалась на полу коридора, непрезентабельно упав на задницу и сжимая обеими руками свои бумаги и папки. – Лидия Ильинична, что же вы! Чуть не зашибли!

– Ну, не убила же? – беззлобно пошутила Рубиновая.

Она хотела разрядить обстановку. Но верная ассистентка на сей раз ее не поддержала. Кое-как поднялась, хмурясь и опять обойдясь без моей, вполне искренне предложенной, помощи. Ну, на третий раз уже не предложу.

– Ладно, что у тебя? – уже строго и по-деловому поинтересовалась Ильинишна.

– Ярослав Демьянович кое-что передал. Просил заняться при первой же возможности. Вот, вот и вот… – Снежанна тоже вошла в привычную колею, деловито приговаривала, тыкала наманикюренным пальчиком туда и сюда.

Все стало как будто по-прежнему, но я видела: Снежанна, несомненно, переменилась.

Она уже не смотрела на Лидию Ильиничну как на вершительницу судеб, дарующую блага. Не выражала энтузиазм всем своим видом, не поддакивала и даже позволила себе косой взгляд на ненакрашенное лицо и ухоженные, но не покрытые лаком ногти начальницы. Движения стали плавнее и изящнее; исчезла суетливая порывистость, с которой ассистентка неслась по лестнице в день нашего с ней знакомства. Да и речь стала размереннее.

Внешность тоже изменилась. Снежанна продолжала использовать контактные линзы и укладывать волосы так, что они закрывали уши. Костюм был иного фасона, выгодно подчеркивающего формы, а среди фиолетовых прядей попадались нежно-розовые.

И когда она в очередной раз ткнула указательным пальцем в очередной бланк, я увидела кольцо. Неширокое, и всего с одним камушком. Но мой наметанный глаз определил: платина с бриллиантом.

Что ж, бывает. Я тоже расфуфыриваю перышки, когда хочу произвести особенное впечатление. Хотя бы на саму себя, для профилактики дефицита самооценки. Да и случается же такое, когда в жизни появляется что-то кроме работы. Точнее, кто-то.

Я еще раз оглядела ее костюм. Из качественной ткани, оливкового цвета. Да, в таком на карачках под столом не поползаешь…

Рубиновая и Штык еще обсуждали что-то, когда меня как током ударило.

«Жучок» был обнаружен с внутренней стороны столешницы. И я не видела, что делала под столом уронившая бумаги Снежанна. Даже не слишком озабоченная этикетом Рубиновая удивилась, с чего ее ассистентка застряла под столом, на четвереньках, задницей наружу.

И эти неожиданно опасливые взгляды в мою сторону – притом что я никак не конкурировала со Штык и не стремилась ее подсидеть.

Я сморгнула, перевела взгляд на обеих женщин и поняла, что они уже не обсуждают дела, а смотрят на меня. Молча и настороженно.

В глазах Снежанны я заметила беспокойство.

Я поелозила губами, распределяя по ним на сей раз фиолетовую помаду, и осведомилась, не обращаясь к кому-то конкретно:

– Жвачка есть?

– На первом этаже в автомате, – сухо ответила моя клиентка.

– Что ли можно сходить? – Я играла Женюру, и Снежанна прямо на глазах возвращалась к прежнему снисходительному спокойствию. В очередной раз удостоверялась в моей безмозглости и безобидности.

– Только быстро. И мне возьми, в синей упаковке, «Кристальная свежесть», с жидкой начинкой.

– Евгения, а можно вас попросить и мне взять? Обычную мятную, в зелененькой такой пачке…

– Ваще без проблем. – Я и бровью не повела. Первый раз за все время Штык обратилась ко мне с просьбой. – Да лан, деньжата придержите, че там эта жвачка – гроши…

Я утопала вниз, по пути здороваясь с сотрудниками «Солнца». За прошедшие дни я успела немного примелькаться и поняла, что меня здесь по большей части считали за экзотическое приложение к Лидии Ильиничне. Работать я не мешала, а моя клиентка убедила всех, что я действительно лишь стажерка.

– Здорово, че… – Я обменялась рукопожатием с Глебом Сергеевым.

Тот протянул руку, не поднимаясь с корточек и одновременно забирая из лотка внизу автомата «Баунти». Запястья у старшего близнеца были сплошь в браслетах, и он точно приметил, что я ношу его подарок.

– А Снежанна чет поменялась прямо, – сообщила я Глебу, пока покупала жвачку. – Уши не торчат, и вся такая-растакая фифа стала. Типа кайфовая.

– Вы верно заметили. Потоки ее праны циркулируют по каналам гораздо свободнее, чакры стали насыщеннее и ярче. – Глеб, пожалуй, был единственным, кого не смущал мой изысканный лексикон. Не иначе как потому, что и меня не смущала вся эта восточная белиберда.

– Может, замутила с кем. – Я забрала третью пачку жвачки и выгребла сдачу. – Есть для кого фуфыриться. Балдежный какой-нибудь чел…

Глеб упрятал «Баунти» в свою неизменную авоську.

– Я бы не сказал, что балдежный, – внезапно, без своих эзотерических напевов проговорил он.

– Не, ну эт не прикольно. Совсем не балдежный?

– Как вам сказать… – Глеб оглянулся: поблизости никого не было, и охрана на пропускном пункте нас услышать не могла. – Неинтересный.

– А че, кто у ней? Типа, по прикидкам?

– Мне кажется, – тихо произнес Глеб себе в бороду и дернул головой вверх, – она встречается с главным. С Чижиковым. Только тсс!.. И Юре не выдайте, что я заметил.

– Не, я типа могила. – Мне было пора идти, но я все же спросила: – Так вы с Юркой туды-сюды вместе, мож, он тоже зазырил, что она того-разэтого с главным?

Впервые у благодушного Глеба я увидела на лице презрение.

– Он, кроме себя, ничего не видит. Только своей карьерой и занят.

– Вон че… Лан, я побегу, а то там Ильинишна тыкву свинтит. И так едва отпустила за жеваниной.

– Удачи вам. – Старший близнец сделал в мою сторону какой-то заковыристый жест рукой. Наверное, благословил.

Пожалуй, стоит взять его в союзники. Работает давно и в самой гуще, будет еще одна пара приметливых глаз. Доверять Глебу, скорее, стоило, чем нет; такие вот индивиды, по моему