Плюхнувшись на диван и выкурив сигарету, он немного остыл.Даже смог трезво подумать, что все эти невыносимо страстные вздохи и прочиеиспробованные на нем приемчики служат насквозь утилитарной цели – заставитьклиента побыстрее кончить, что-то он об этом читал, что-то такое и Вадикговорил…

Но и это тоже не волновало ничуть. Родион прекрасно понимал,что в ванной не спеша ополаскивается обыкновеннейшая проститутка, пропустившаясегодня до него неизвестное количество мужиков, наверняка слушавших те жевздохи и шепот, испытавших то же изощренное скольжение по телу пальцев и губ,но хотел ее снова и снова, при одной мысли о ее теле в висках жарко стучало. Иневыносимо было думать, что она сегодня уедет к кому-то еще. Он сам не понимал,что с ним творится: то ли все дело в том, что Соня не походила на платных шлюх,какими он их себе представлял, то ли в том, что она была своя, росла в таком жедоме, читала, несомненно, те же книги…

А может, всему виной одиночество. Он слишком долго былодинок – и впервые появилась иллюзия близости, пусть эрзац. Иллюзия близости вего новой жизни. В новой жизни и близкие люди должны быть новыми, если их нет,следует их создавать самому, так надежнее всего…

Вернулась Соня, свеженькая, причесанная, совсем юная. Прошлак столу, потом присела с ним рядом, с рюмкой в одной руке и сигаретой в другой.Родион запустил ладонь под футболку и, жмурясь, поглаживал ее теплый плоскийживот. Соня глянула через плечо сверху вниз, улыбнулась и медленно опустиларесницы – так, что у него дрогнуло сердце. Господи боже ты мой, смятенноподумал он, ты ведь самым натуральнейшим образом влюбляешься в проститутку, тыслишком давно влюблялся в последний раз, вот и пошли вразнос мысли и чувства…Ну и черт с ним со всем – коли уж такая жизнь вокруг, коли уж напрочь исчезлиграницы меж чистым и грешным… Не хочется с ней расставаться, вот и все…

Соня отставила пустую рюмку, легла с ним рядом, задумчивопуская дым, ее рука мимолетно скользнула по его бедру, вызвав прилив желания.Родион осторожно сказал:

– Слушай, а тебе… вот все это нравится? Девушка беглоглянула на него:

– Родик, я надеюсь, не будет рассуждений о морали, а? Ты,по-моему, вполне нормальный мужик, вон грабишь кого-то, значит, врос в дикийрынок…

– Да нет, я не то имел в виду…

– Ага, – сказала она устало. – Сталкивалась уже.Недельки две назад привозят меня в какую-то богатенькую квартирку, гдевстречает меня семейная, судя по всему, парочка лет на пять тебя постарше. Я,как специалист широкого профиля, моментально настраиваюсь на амор де труа,поскольку, судя по заплаченным денежкам, речь о чем-то подобном и идет… Шиш.Дамочка вмиг выставляет благоверного из квартиры и волокет меня в итальянскуюкроватку…

– А ты?

– А что я? Я на работе – нравится, не нравится, ложись, моякрасавица… Не в том суть и квинтэссенция. Эта холеная сучка, после того, как ячестно отработала со всем прилежанием, вдруг начинает меня жалеть, вздыхать опогубленной морали, охать в лучших традициях «Санта-Барбары» – захотелось ей,окромя лесбоса, еще и высокими переживаниями над судьбой падшего ангелочканасладиться. А сама тем временем без всякой логики меня на второй круграскладывает. Так что не надо насчет морали, Родик. Я тебе в жилетку плакатьсяне собираюсь, нет у меня такой потребности, но и ты мне в душу не лезь ссапогами. Если пришлась по вкусу, в следующий раз заказывай меня персонально,ты не первый такой, дело обычное. Замуж, надеюсь, спьяну не предложишь? Ведьпотом протрезвеешь, обоим не по себе будет…

Он вскочил. Сходил в прихожую, вернулся с зеленой банкнотой,украшенной портретом президента Гранта, сунул девушке:

– Держи.

– А взамен? – прищурилась она.

– А поговорить, – сказал он. – Без всякой морали иобоюдного плача в жилетки. Честный бизнес, а?

– Ну валяй…

– Нравится тебе все это?

– Ты как пацан, честное слово, – сказала Соня ничуть несердито. – Или журналист – был у меня такой, оргазм ловил не на мне, а отсобственных вопросиков и моих старательных ответов, трахать так и не стал,побежал репортажик черкать… Ну, не так уж и нравится. С одной стороны. А сдругой – меня, милый, в этот веселый бизнес не на аркане тянули. И вопрекиразным там идиотским статейкам уволиться из этой конторы даже проще, чемразвестись в суде бездетным супругам, друг к другу претензий не имеющим. А мнетак и совсем просто – я с нашим боссом на одном курсе училась, вместе, считай,сбегали в сей увлекательный бизнес… Ну, а потом? Куда прикажешь податься самойзаурядной в плане интеллекта и способностей девочке? Разве что подловитьмуженька из пожилых, кое-кому из девочек везет иногда. Я с тобой так откровеннонасчет этого говорю, поскольку персонально тебя на предмет брака охмурять несобираюсь… – Она покосилась не без лукавства. – Хотя при некоторых усилияхэто предприятие могло бы и выгореть… Берешь замуж, Родик? Ну вот, не берешь…

– Я даже не знаю, честно… – сказал он. – Сам не пойму,что в голове творится…

– Тоже мне, бином Ньютона. Коньяк там плещется, только иделов… В общем, Родик, есть такая расхожая мудрость: «бывает и хуже». Так оно иобстоит. Клиент идет в большинстве своем приличный и чисто вымытый, наприличную жизнь хватает, косячникам, тьфу-тьфу, ни разу не попадалась…

– Кому?

– Есть такие орлы. Заманят на хату или подловят – и понужаютсутки-двое во все дырки. Причем совершенно бесплатно, если ты не знал… И никомуне пожалуешься – тот еще народ, кто из-за меня станет стрелку назначать?Короче, наше профессиональное пугало. – Ее явственно передернуло. –Единственное неудобство, пожалуй…

– А потом?

– А черт его знает, – сказала она устало. – Ктотеперь загадывает наперед? Пробую копить понемножку, оборачиваю в зеленые –кое-как идет… Там видно будет. Опять-таки, выпадают премиальные… Будутпремиальные, Родик? За душевный стриптиз вкупе с телесным?

– Будут, – сказал он рассеянно.

– Я вами очарована и околдована, мистер Робин Гуд… – Соняприльнула к нему, ее ладонь поползла по бедру Родиона. – Что тебе сделать?У нас еще чертова уйма времени…

– Только помедленнее… – прошептал он, наваливаясь на нее,прижимая к себе так, словно через четверть часа должен был грянуть конецсвета. – Медленнее…

Повторилось недавнее нежное безумие – со стонами и жаркимипридыханиями над ухом, с ощущением полной власти над ее гибким теплым телом, сяростными толчками, с полузабытьем, когда Соня оказалась сверху, ритмичнодергалась, встряхивая головой, так что распущенные волосы метались бледнымпламенем. Он ощутил себя опустошенным до предела, лежал, не открывая глаз – иочнулся лишь, когда ему в губы ткнулся фильтр зажженной сигареты. Жмурясь,втянул дым, левой рукой расслабленно прижимая к себе девушку.

– Тебе дурацкий вопрос можно задать? – прошептала онана ухо, щекоча волосами щеку.