что в его преклонном возрасте непозволительная роскошь так растрачивать время, — до меня дошли сведения, что у короны есть к тебе вопросы.

Я хмыкнула под нос. До него дошли сведения! Да весь дворец с самого утра на ушах стоит, думаю, даже птицы в окрестном лесу уже в курсе.

— И что с того? — Мне было интересно, с чем же он пожаловал.

— Ты в уязвимом положении, Айрис. При дворе легко пропасть, стоит лишь разок потерять опору под ногами. У тебя нет ни должности, ни своего капитала, ни влиятельных друзей. Вдобавок, ты женщина. Лёгкая добыча для хищников.

— Нет влиятельных друзей? — Я с улыбкой задрала бровь.

— О, не будь наивной, — отмахнулся отец, — лорд Вальде пока играется с тобой, но однажды ему надоест. Он не дурак и не станет рисковать авторитетом ради девицы, у которой есть кое-какие способности к магии. Ты одна в этом змеином гнезде, Айрис, окружённая врагами. И никто тебе не поможет. Король в ярости, эта пыльная мумия рвёт и мечет за закрытыми дверями. И желающие ему услужить с радостью сделают тебя козлом отпущения.

— Вы пришли меня попугать? Я думала, это юрисдикция сэра Броуза.

Он фальшиво улыбнулся:

— Пугать? Нет, я хочу тебя защитить. Ты должна осознать, что ни на кого, кроме семьи, нельзя рассчитывать. Друзья приходят и уходят, они ненадёжны, как весенний лёд. Любовники предадут тебя, глазом не успеешь моргнуть. Союзники сменят сторону, как только ветер подует в другую сторону. Но семья всегда останется с тобой. Больше ты никому не нужна в этом мире, больше никто за тебя не заступится, Айрис. К счастью, у меня есть влияние. Ко мне прислушаются, если я поговорю с нужными людьми.

— Если?.. То есть, вы пока не уверены, нужно ли вызволять родную дочь из передряги? Оставим в стороне вопрос родственных чувств, понимаю, что это смехотворный аргумент для вас. Но что насчёт того, в каком положении окажетесь вы сами? Так и есть, у меня пока ещё нет своего имени. Люди будут говорить, что дочь Третьего советника подозревают в преступлении… Очернять фамилию, подозревать, не приложили ли и вы руку ко всей этой истории. Звучит не очень.

— Из любой ситуации можно извлечь выгоду, — он развёл руками. — Когда найдут настоящего виновного, твой обвинительный приговор станет рычагом давления на короля. Мне бы не хотелось до этого доходить, разумеется, но решение за тобой.

Ох, как же он был собой доволен. Просто светится изнутри.

— Решение?

— Выйди за этого болвана Олбриджа. Прекрати валять дурака и позорить семью. Тогда я сделаю всё, чтобы назавтра никто и не вспомнил, что у тебя в комнате что-то нашли, — резко бросил отец.

Морщинистое лицо его в этот миг стало похоже на маску, за которой не угадывалось ни искры тепла. Только голый расчёт и раздражение от того, что ему опять отказываются подчиняться.

От злости у меня затряслись руки. Я сжала ткань юбки в кулаки и только потом заговорила:

— Очень мило, спасибо за заботу. Вот только принц Эдельгар уже позаботился обо всём, если вы не слышали. И мессир тоже. Кстати, хотите интересную деталь? Никому из них не пришло в голову меня шантажировать, в отличие от родного отца!

— Принц слабак! — в гневе заорал он, теряя терпение. — Он может сотрясать воздух сколько угодно, но его ни в грош не ставят!

— Мессира Вальде тоже?

Он заткнулся и засопел, яростно глядя на меня. Нехотя разлепил губы:

— Вальде интересует только он сам. Тобой пожертвуют, как только представится случай.

— О, — сказала я с кривой злой усмешкой, — тогда он мне как отец, получается?

Очередная дуэль взглядов.

— Если ты правда решила, что нужна ему, то ты даже глупее, чем кажешься!

— Я нужна ему больше, чем вы думаете, — выпалила я и прикусила язык.

Так и проболтаться не долго. Нужно взять себя в руки. Должно быть, эти жалящие слова так больно отдавались внутри, потому что перекликались с моими собственными мыслями.

Может, мессир и нуждается во мне, но на место Девятой может прийти Десятая.

Разве ему не будет так же всё равно, как с предыдущими? Он не вспоминает Восьмую, не говорит о Первой. И я тоже растворюсь для него как призрак, если напортачу.

В глубине души я не хочу с этим соглашаться.

Мне важно быть для него кем-то, кого нельзя стереть из жизни так просто. Не хочу отправляться в мусорную корзину к остальным.

С таким лицом, будто что-то понял, отец вдруг деловым тоном спросил:

— Ты спишь с ним?

Если бы я уже не сидела, то упала бы точно.

— Что-то, простите? Кажется, меня стал подводить слух.

— Лучше бы спала, — с разочарованием сказал он. — Это хотя бы имело смысл. Твои слова не более, чем вздор самонадеянной девчонки, которая ничерта не знает о жизни. Ты неопытна и наивна, Айрис. Без меня ты не справишься.

— Кажется, если кто-то из нас двоих и самонадеян, то точно не я. Вы себя-то слышите?

Он подался вперёд и понизил голос:

— Грядут большие перемены. Лучше бы тебе не прогадать с тем, чью сторону ты займёшь.

Глуховатый голос прозвучал угрожающе.

В противовес отцу, я откинулась назад, удобно устроила руки на подлокотниках. Ему не удастся меня запугать, к каким бы ухищрениям он ни прибегал, как бы ни напирал. Коса, привыкшая косить ломкие колосья, наконец-то нашла на камень.

— Вы про королеву?

— Королева считает себя умнее, чем она есть, — ворчливо отозвался он. — Принц слаб. Король не протянет дольше года. Мы должны думать лишь о том, что выгоднее для нас. Не переживай о будущем. Ты выйдешь за Олбриджа, но останешься здесь. Будешь присматривать за Вальде, раз уж он подпустил тебя к себе.

— Дайте-ка угадаю, присматривать — это следить и доносить вам?

Ухмылка больше подходила бандиту из подворотни, чем потомственному аристократу:

— Вот видишь, можешь соображать, когда нужно.

Пусть у меня не было детей, я всё равно не понимала, как это возможно, чтобы родитель совсем не видел в ребёнке человека. Злость схлынула, словно кто-то открыл клапан и вылил всё в землю.

Некоторые люди не стоят ничего. Даже злости.

У меня снова начала болеть голова, на глаза давило изнутри и виски сжало тисками. Я устало махнула рукой:

— Всё