Куиджи спешно поднял свиток с ландышем и с коротким кивком вручил его секретарю. Толпа взорвалась победным улюлюканьем, заголосила, захлопала в ладоши и застучала ногами. Даже консул Лампадарио присоединилась к хору голосов, восславляющих всеобщее согласие с церемонией. Мы всей бандой разом вскочили со своих мест, запрыгали и захохотали.

Смех у меня вышел лихорадочным, немного фальшивым, но я быстро уткнулась в мягкое плечо Мона, чтобы больше не смотреть в сторону магистров. Стало немного стыдно от того, что такой трепетный момент соединения близких друзей я испытываю совсем не светлое радостное чувство, а обычную зависть.

— Тихо, тихо! — орала Биатрисс Калькут. — Церемония ещё не закончена!

У свадебной арки парень в бордовой мантии получил доступ сразу к двум сверкающим пергаментам. Он поочерёдно снял с них печати с помощью консульской броши, и те растворились красноватым дымом. Магистр целителей отошла от алтаря, уступив место человеку в красной мантии, и им неожиданно оказался Голомяс. Я присвистнула при виде библиотекаря и выкрикнула приветствие, утонувшее в общем гомоне.

— Студьенты, прошу тишины! — не выдержала ректор Аддисад.

Не сразу, но толпа стихла, и редкие шепотки казались громкими в строгой тишине зала. Мы все, не сговариваясь, закрыли рты и застыли перед романтичным таинством обряда.

Голомяс связал мизинцы Куиджи и Фиди с помощью двух лент — красной и белой. Закончив, он что-то сказал сначала одному, потом другому. Получив согласные кивки, магистр седьмой стихии вытащил ритуальный кинжал и одним росчерком оцарапал сразу два мизинца. Фидерика пискнула, хмурый Куиджи же стоял твёрдо, как настоящий благородный муж. Капли крови закапали на подпалённую в чаше амбру, и к смолистому аромату добавился противный палёный аромат нагретой крови.

Так и не развязывая лент, жених и невеста поставили отпечатки пальцев на каждом из пергаментов, официально подтверждая свои права не только перед гостями и богами, но и перед Иверийским Квертиндом. Фамильный пергамент оказался артефактом магии крови, и я даже удивилась, отчего я раньше никогда об этом не задумывалась.

У алтаря же происходила суета — секретарь что-то чиркал в пергаментах, Голомяс активно тряс свободную руку Куиджи в качестве поздравления, пока магистр Калькут поднимала высоко над головой серебряный кубок с выбитыми на боках гравировками — сердцем Толмунда и змеёй Девейны. Традиционная свадебная чаша, завершающая ритуал.

— Властью, данной мне богами, я объявляю Куиджи и Фидерику — мужем и женой! — торжественно гаркнула Калькут и наклонила кубок.

Вода тонкой струйкой полилась на связанные руки молодожёнов, забрызгала вокруг крохотными капельками. Подожжённая амбра в чаше зашипела.

— Властью, данной мне консульством, представляю вам господина и госпожу Лампадарио! — скрипучим голосом оповестил секретарь, передавая уже запечатанные свитки хозяевам.

— Можете поцеловать невесту, — улыбнулся Голомяс.

Фиди стала ещё пунцовее, чем раньше. Куиджи насупил брови, приблизился к новоявленной жене и, прикрыв глаза, осторожно коснулся губами её рта.

— Даааааа! — вскочил рядом Комдор, не дожидаясь окончания поцелуя. — Псих женился!

За ним поднялся Мон, обнажив в улыбке щербинку между зубами, затем встала Тефида и весь зал студентов, получивших, наконец, официальное дозволение кричать, визжать, славить богов, Квертинд, жениха и невесту, самих себя и грядущий праздник, для которого уже подготовили свадебные шатры на площади вокруг статуи семи богов.

— Ура! — охотно присоединилась я к крикам, сложила руки трубочкой и проорала: — Именем банды изгоев, поздравляю!

— Именем банды изгоев! — Нед забрался с ногами на лавку и запрыгал на ней, слившись с буйствующей толпой. — Ура психу и Фидерике!

Смущённые, радостные и довольные жених и невеста уже освободились от своих пут, выслушали поздравления магистра Калькут и активно махали руками превозносящей их толпе.

— Я не псих, — прочла я по губам Куиджи, когда он повернулся в нашу сторону.

Он улыбался так широко и искренне, так довольно, что я тоже прониклась этим неотвратимым счастьем, этой эйфорией единения и безумством любви. По примеру Комдора, залезла на лавку прямо в сапогах, обняла за плечи Неда и заскандировала вместе с ним «Лампадарио!». Мы хохотали от праздничного блаженства, от осознания того, что один из нас обрёл сегодня совершенно иной, совсем взрослый статус.

Оркестр грянул бодрым вальсом, заглушая праздничный гул, и некоторые пустились в пляс прямо на своих местах.

Нед тоже затанцевал, а я просто прижалась к Мону боком, потрепала его по белобрысой макушке и даже чмокнула в лоб, поддавшись волнительной радости. Целитель не стал подниматься за нами на сиденье, оттого казался ниже меня на добрых полголовы. Он поднял глаза, и от щенячьего, преданного взгляда мне стало не по себе. Вспомнилась жемчужина, за которую зимой меня чуть не убил Джер, и я быстро отвела глаза, чтобы не позволить воспоминаниям и неловкости испортить момент.

Фидерика и Куиджи стояли у арки рука об руку в окружении гостей. Студентов пока к молодожёнам не пускали — они выслушивали наставления от родителей, напутствия от ректора. Магистр Риин обнял своих студентов по-отечески, долго и много говорил что-то им обоим. Джер просто пожал руку Куиджи и обошёлся парой короткой фраз для Фидерики, Элигия поправила волосы невесты и чмокнула в щёку.

Когда же, наконец, первые поздравления были высказаны, студенты хлынули с трибун бесконечным потоком, утопившим в своей массе господина и госпожу Лампадарио. Первой ринулась Сирена — она подобно порыву ветра слетела с голубой трибуны, торжественно-нарядная в своём персиковом платье и заколкой-бантом в цвет, и кинулась тискать ошалевшую от внимания Фидерику.

Мы подошли одними из последних — но не потому, что меньше всех хотели поздравить самого ближайшего из своих друзей, а потому что великодушно разрешили остальным погреться в лучах искрящегося свадебного счастья.

— Подумать только! Муж и жена! — обхватила я сразу обоих друзей. — А кажется, что только вчера встретились в библиотеке Голомяса!

— Спасибо… — без конца шептала Фидерика. — Спасибо, Юна. Спасибо всем!

По затуманенному взгляду я поняла, что подруга меня почти не видит и вообще плохо соображает от эмоций. Она часто моргала, хлюпала носом и чихала в кружевной платочек. Но всё ещё оставалась очень красивой.

Толстый Мон обнял Куиджи и легко оторвал его от пола. Нед хохотнул и шепнул жениху что-то пошлое, судя по перекошенной физиономии психа. Мелкая Тефида путалась под ногами, как собачонка, перебегала от одного к другому пока, наконец, не стала рядом со мной, почти в точности скопировав мою позу. Потёрла голую шею, тряхнула редкими светлыми волосами. Несколько секунд она молчала, и я почти успела сбежать, но мелкая всё-таки открыла рот раньше, чем я успела скрыться в толпе.

— Мой брат, ну тот, что служит в армии Квертинда, говорит, что с помощью Иверийской магии можно перемещаться между консульствами одним заклинанием, — тихо проговорила Тефида, провожая глазами Ракель с её целительской свитой. — И что он уже так делал. Только это большой секрет. Никому не говори.