— Почему? — спросил я.

— Потому что духи или звери нас не услышат и не увидят, если только не наткнутся на нас лицом к лицу. А ещё ты когда-нибудь слышал о снежной слепоте?

— Расскажи.

— Когда небо не заслоняют тучи, снег вокруг отражает свет. Побудешь в таком состоянии полчаса, и тебе кажется, будто всё вокруг белое. Глаза начинают болеть, а потом, если ты так и не выбрался с горы или не нашел темную щель, куда можно забиться, ты вообще ничего не видишь. Даже если закрыть их или надеть повязку — бесполезно. Свет слепит тебя. Иногда зрение возвращается через день, иногда — через три. Но все это время ты бесполезен и беспомощен. Вот поэтому хорошо, что над горой почти всегда висят тучи.

Остальные слушали молча, осматривая окружающий пейзаж.

— Все, двинули, — махнул рукой Барт.

Мы прошли метров двести, а потом — свернули вверх, на узкую горную тропу. По пути здоровяк достал заметенный снегом сверток и повесил его не плечи.

Тропа тут была похуже, чем та, по которой мы ходили прежде. Обледенелая, скользкая — каждый шаг требовал осторожности. Я цеплялся за выступы на стене, мимо которой мы шли, и старался не смотреть в сторону.

— Буря начнется снова через пару часов, — заговорила Кира, идя чуть впереди меня. Её голос звучал уверенно. — Здесь затишье долго не длится.

Я снова кивнул, хотя вряд ли она это видела.

По пути я внимательно осматривал заснеженные склоны в поисках трав. У узкой тропы ничего не росло, но стоило нам подняться повыше, и система уловила растения под толстым слоем снега. Остановившись, я присел на корточки и осторожно выкопал из-под снега кусок мха.

— Нашёл что-то? — спросила Кира, заметив, что я отстал.

— Да. Кажется, мох-морозник, — ответил я коротко и положил находку в короб.

— Полезная вещь: помогает при обморожениях или при отравлении Ци, как у тебя. Если тебе все еще холодно, можешь пожевать щепотку. Только потом мох выплюнь, а слюну наоборот — проглоти.

Мы продолжили путь. Ветер усиливался, но пока ещё оставался терпимым. Снег под ногами хрустел, заставляя нас двигаться медленно и осторожно. Тучи над головой медленно сгущались.

— Скоро буря вернётся, — повторила Кира. — Лучше нам к тому времени уже возвращаться.

До очередной пещеры мы добрались ближе к полудню. Узкий проход выглядел так, будто его вырезали в скале специально, чтобы не пропустить крупную тварь. Снег здесь почти не лежал — ветер выдувал его, оставляя только голый камень.

Я остановился перед входом, вглядываясь в темноту внутри. Проход был настолько тесным, что даже мне пришлось бы протискиваться боком.

— Может, подняться повыше? — предложила Кира Барту. — Вдруг энергии здесь…

— Повыше мы наверняка наткнемся на духов, — перебил бородач. — Если будет недоволен, пусть сам идет сюда в следующий раз и делает, как нужно.

Он снял с плеч сверток и пошел к пещере. Я шагнул было за ним, но Кира сдвинулась и преградила мне дорогу.

— А вот нам лучше подождать здесь, — сказала она ровным тоном.

Я промолчал.

Барту пришлось повернуться боком и протискиваться медленно, шаг за шагом, волоча сверток за собой. Мы наблюдали за ним в тишине. Где-то вверху завывал ветер, но его звук казался далёким и приглушённым.

Когда Барт скрылся из виду, я повернулся к Кире.

— Это то, чего мне не следует касаться?

— Ты и сам прекрасно все понял.

— Это не твое дело, парень, — сказал в тон девушке мечник. — И для тебя же лучше не проявлять любопытства.

Прошло несколько минут. Время тянулось медленно. Я пытался уловить хоть какие-то звуки изнутри пещеры, но ничего не слышал — только ветер и хруст камней под ногами бродивших мечников.

Наконец в проходе показался Барт. Он вышел наружу так же молча, как и вошёл. Свёртка у него больше не было. Его лицо оставалось всё таким же бесстрастным.

— Все, — бросил он коротко. — Идем.

Мы начали спускаться вниз, следуя по собственным следам. Возвращаться оказалось куда легче, чем подниматься: снег уже был утоптан, и каждый шаг уверенно ложился в проделанные ранние углубления. Разве что поднимающийся ветер и бьющие в лицо снежинки портили настроение.

Однако я чувствовал себя почти спокойно, даже расслабленно. Самое сложное позади: команда сделала свое дело, я набрал трав. Если повезет, продам за… золотой? Интересно, набранное можно оценить в золотой?

— Почти дома, — пробормотал я себе под нос.

А потом все пошло крахом.

Я почувствовал дрожь под ногами это ещё до того, как услышал звук — низкий, глухой рокот, пришедший слева. Я остановился и повернул голову, пытаясь понять, что происходит.

— Что это? — спросил я, но ответа не последовало. Кира тоже замерла, её лицо бледнело. Она выглядела так, словно увидела призрака.

Огромная масса снега, которая с грохотом сходила вниз по склону в стороне от нас. Поняв, что нас не заденет, я почувствовал облегчение. Вряд ли здесь люди, которых завалило снегом, могут выкопаться сами, и уж точно за ними не отправят спасательный отряд.

— Это лавина, — коротко бросил Барт. Его голос был севшим, хриплым.

— Хорошо, что она прошла мимо, — улыбнулся я. Вот только никто из моих напарников не расслабился. Напротив, Кира отступила на шаг от меня. Барт сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки. Что-то было не так.

И тогда я увидел это.

Из облака поднявшегося снега выныривали черные точки: мелкие, кажущиеся на огромном расстоянии пылью или камнями, захваченными снежной волной.

А приглядевшись, я понял, что это десятки… нет, сотни существ, которые с невероятной скоростью разбегаются и улетают от места, где сошла лавина.

— Что это за… — начал я, но Кира перебила меня криком:

— Бежим! Быстро!

Она сорвалась с места первой. Мечники последовали за ней. Только Барт остался на месте.

Его рука коснулась висящего на поясе кинжала и я быстро попятился.

— Ты этого не сделаешь!

— Звери чуют кровь, пацан. И уж лучше они…

— Я стану духом и приду за тобой, — пообещал я со всей уверенностью, которую мог вложить в слова. — Ты спать не сможешь, есть не сможешь. Куда бы ты не лег, тебе покажется, что ты лежишь на горящих углях. Я превращу твою жизнь в