я первый подросток-носильщик, сопровождающий их в горах? Просто слухов о работавших на целителя и «неожиданно пропавших» людей ходит о-очень много.

— Спасибо, — улыбнулся я Кире, стараясь не показывать своих мыслей. — Ты так добра. Давно ходишь по горам с Бартом?

— Два года. А что?

— Понятно, откуда ты набралась опыта в заваривании чая, — я решил не спрашивать, сколько из этих двух лет они ходили от целителя Рика и сколько раз команда теряла попутчиков.

Тепло от чая продолжало разливаться по телу мягкими волнами. Я закрыл глаза и снова попытался сосредоточиться на медитации. Теперь это было легче — ледяной комок внутри всё ещё оставался целым, но теперь беспокоил меня гораздо меньше.

— Научилась понемногу. Пару раз покупала травяные сборы, а теперь сама их готовлю, когда встречаю подходящие духовные травы.

— Понял, — я медленно оглядел всю команду. Барт пытался подстричь ногти кинжалом, братья все еще играли в карты. Никто еще не собирался спать. — Кстати, раз уж мы здесь собрались, может, поговорим о чем-нибудь? Объясните мне: как вы прошли ранг закалки, если вы и правда не были в школе? Особая одаренность, или дар свыше?

Кира рассмеялась. Её смех был лёгким, но в нём чувствовалась усталость.

— Мы правда не из тех, кто обучался под контролем наставников. Всё, что у нас было — наши собственные ошибки и немного удачи. У меня дядя был послушником, но его выгнали. Все, что не выветрилось из его головы за двенадцать лет, смог передать мне. И это вроде как сработало — я на стадии пробуждения.

— Если ты ждешь, что я начну с тобой откровенничать, ты многого захотел, — усмехнулся Барт. — Но поболтать можем, все равно спать пока не хочется, а делать здесь нечего. Школы — это для тех, у кого есть время и деньги, сопляк. У нас ни того, ни другого никогда не было. Мы учились на ходу, вот как ты сейчас. Иногда на своих ошибках, как ты сейчас, иногда на чужих. А чаще всего — просто выживали. У каждого из нас есть история о паре-тройке друзей, которым не повезло. Может, и мы как-нибудь станем друг для друга такими историями. Выживать — вообще сложно.

Я удивлённо смотрел на него. Сказано глубокомысленнее, чем я ожидал от бородатого задиры.

— Сложно, — кивнула Кира. — Но в этом мире либо ты учишься защищать себя, либо становишься добычей для тех, кто сильнее.

— Никто за тебя ничего не сделает, — добавил Барт серьёзно. — Особенно если ты не из благородных родов или не один из тех счастливчиков, которых берут в Школу Небесного Гнева. Смотри по сторонам, наблюдай за теми, кто что-то умеет, и копируй их техники, их умения, их состав групп в походах. Школа или какая-нибудь секта — место для избранных или богатых. Там учат боевым искусствам, да, но нам туда не попасть — когда были моложе, силой не вышли, а сейчас уже поздно суетиться. Такие, как мы, как ты, даже близко туда не попадут.

— Да и не особо хотелось бы, — вставил один из братьев Зулов. — Они там такие же фанатики, как в Культе Тьмы.

— Культ Тьмы? — ухватился я за информацию о секте из соседнего города. — Чем они отличаются от Школы Небесного Гнева?

Кира покачала головой:

— Если честно? Я думаю, что почти ничем. Только у них разные ритуалы.

— Да уж, разница великая! — усмехнулся Барт. — В Культе Тьмы проводят медитации в темноте. А в Школе Небесного Гнева предпочитают впитывать духовную энергию светила и ветра. Но суть одна: и те, и другие — напыщенные козлы, которые смотрят на остальных людей, как на прокаженных.

— То есть разницы между ними почти нет?

Кира пожала плечами.

— Как понимаешь, сами мы там не были. Думаю, различия разве что в некоторых практиках, в медитациях. Несмотря на сказки и жуткие истории, в Культе Тьмы детей не режут ради ритуалов. А в Школе Небесного Гнева не поют гимны небу.

— А вы откуда всё это знаете? Вы же сказали, что нигде не учились.

— Мы нигде не учились, но слушать умеем, сопляк. Когда путешествуешь по миру и встречаешь людей из разных мест, они охотно рассказывают о себе. Особенно если правильно задавать вопросы. Вот ты впервые нас на диалог развел и что-то полезное узнал. Мы делаем так каждый раз, когда встречаем кого-нибудь знающего.

— Главное — слушать внимательно и делать выводы, — добавила Кира. — Иногда это полезнее любой школы.

— Ладно, — киваю и решаю прояснить для себя еще один момент. — А как вообще в сектах относятся к своим ученикам? Ну, я имею в виду… развивают ли их? Или, наоборот, стараются не давать им слишком сильно вырасти? Я просто слышал, что никакой глава секты не будет сильно помогать с тренировками тех, кто может его подсидеть.

— Какой тогда смысл вообще быть главой секты? — проворчал Барт. — Получается, ты правишь только потому, что остальные слабее?

— Тогда смысл в главенстве над сектой пропадает, — кивнул мечник. — Зачем тебе быть главным над воинами, которых ты осознанно делаешь слабыми? В чём смысл? Да и не будут все рваться к месту главы. Кроме силы нужны ещё и организационные навыки, склад характера.

— Ты прав, — слегка кивнул Барт. — Ученики — это основа секты. Не тренировать их — значит не развивать саму секту. А без развития секта теряет влияние, ресурсы и возможность выживать в конкурентной среде. Ее просто задавят те, кто не экономит ресурсы.

— Но ведь если глава секты взращивает учеников до высокого уровня, они могут в какой-то момент стать угрозой для него, — продолжал я давить штампами из прочитанных Уся. Мне нравилось, как их разбивали в пух и прах настоящие культиваторы.

— Пока ученики разовьются до той стадии, когда они смогут конкурировать с главой, пройдёт не один десяток лет, — пояснила Кира. — Да и далеко не все дойдут до такой ступени. Многие застрянут на более низких уровнях из-за нехватки ресурсов, таланта или банальной удачи. Поэтому как таковой причины мешать культивации учеников нет. По крайней мере, точно не из-за страха конкуренции.

— Зачем практикующему метить на место главы секты? — подхватил Барт. — Чтобы править? Да ладно! Если ты хочешь власти, просто