Шторкин уступил девушке место.

– Хотите чаю? – спросил Лобанов, приподнимаясь.

Богушанская кивнула.

Шторкин было повернулся к двери в бытовой отсек, но Максим его опередил, скрылся за дверью и вскоре вернулся с кружкой в руках.

– Я положил два кусочка сахару.

– Благодарю.

Лейтенант посмотрел на Вербова, тот едва заметно повёл бровями: не суетись.

– Мы тут плюшками баловались, – пошутил Лобанов. – В смысле рассуждали о владельцах «тарелки». Как вы думаете, Инга, кому она принадлежит?

Девушка окинула лицо капитана ироническим взглядом.

– Хотела бы послушать ваши аргументы.

– «Тарелка» инопланетянская, – сказал Пинчук.

– Старогейская, – сказал Ваня Комов.

– «Тарелка» принадлежит гипербореям либо атлантам, – сказал Максим. – Старогеи захватили её тысячи лет назад.

Богушанская перевела взгляд на Вербова.

– А вы что думаете, товарищ полковник?

Вербов допил чай, чувствуя, как по груди разливается тепло. Расслабленное тело блаженствовало, захотелось спать.

– С одной стороны, все наши представления могут оказаться плодом воображения, покрытым мраком неизвестности. С другой, мне ближе идея Макса: «тарелка» действительно принадлежит предкам. Будет время, мы её тщательно обследуем.

– Правильно! – вскинул вверх палец Лобанов. – Только теперь пойду я! Вам надо отдохнуть!

– Два часа на сон, – закрыл глаза Вербов. – Потом решим.

Через несколько мгновений он спал.

* * *

Лобанов всё же уговорил друга взять его вместо Богушанской, предъявив железный аргумент:

– Нам всем ещё не раз придётся выходить наружу, а я по крайней мере не устал.

Инга попыталась возражать, однако Вербов остался непоколебим, и вторую вылазку они совершили вдвоём с капитаном батиплава.

Сначала обошли «Краб» кругом, пытаясь понять, как его транспортировали и устанавливали и нет ли на корпусе батиплава фатальных повреждений.

Повреждений не обнаружили, кроме тех, что уже отметил Вербов при первом выходе. А так как следов волочения батиплава по полу «музея» не было видно, Лобанов сделал вывод, что несли его в воде бережно и ставили между какими-то блоками легко.

– Ну и силища у этого погрузчика! – добавил он с восхищением. – «Краб» даже в воде весит не меньше сорока с лишним тонн!

Вербов промолчал. Если «кальмар» без каких-либо проблем унёс подлодку водоизмещением в тысячи тонн, то переместить батиплав ему не составило никакого труда.

Дошли до «летающей тарелки».

Лобанов полез было внутрь аппарата через оставшийся открытым люк, но Вербов его остановил:

– Потом, Макс, надо сначала найти «Камчатку».

Лобанов с сожалением вылез обратно.

– Вот это махина! Метров сто в диаметре! Интересно, что за твари в ней летали? Может быть, гигантские черви?

– Почему черви?

– Этот коридор за люком будто червяк прогрыз.

– Глупости, такие конструкции монтируют механизмы, никак не связанные с их геометрией. К тому же в фольклоре древних народов нет упоминаний о разумных червях. Птицы, великаны, змеи, драконы – пожалуйста, червяков нет.

– Значит, «тарелка» принадлежит змеям или драконам.

Возражать Вербов не стал, направляясь вглубь «музея» и не снимая руки с рукояти автомата.

– Повнимательней смотри под ноги и по сторонам. «Осьминог» где-то недалеко ошивается, я его только ранил либо ослепил.

– Осьминоги на таких глубинах не живут. Может, это сторожевой робот?

– Не вижу разницы, оба одинаково опасны.

Впереди из синеватой мглы выступила округлая гора высотой с дом.

– Ещё лодка! – объявил Лобанов.

Но это была не подводная лодка, а небольшой морской сухогруз, потерявший все свои палубные надстройки. На его носу была едва заметна какая-то эмблема и название корабля – «Коропуна».

– Коропуна? – удивился Лобанов. – Это вулкан в Южной Америке.

– Где именно?

– По-моему, принадлежит Перу.

– Вполне может быть, что корабль принадлежит перуанцам, это морская страна, имеет свой флот. Сухогруз мог забрести в эти края так же, как немецкая подлодка.

– Похоже, здесь собран настоящий парк реликтов мореплавания. Сухогрузу, наверно, лет полста, если не больше. Может, это и в самом деле музей?

– Зачем моллюскам музей?

– Каким моллюскам?

– Старогеям.

– Они не моллюски.

– Какая разница? Планктону, даже разумному, тем более не нужны никакие музеи и центры развлечений.

– Много мы знаем, что ему нужно, а что нет. Даже если это не музей, старогеям зачем-то понадобилось хватать лодки и корабли и прятать их под сводами пещеры. У тебя есть идея, зачем это им?

– Нет, – признался Вербов.

– А у меня есть.

– Да что ты говоришь? Ты случайно не в помощники к Шпачкову метишь?

Лобанов не обратил внимания на иронический тон товарища.

– Старогеи просто изучают технику противника для противодействия ему.

– То есть хочешь сказать, что мы для них враги?

– Конечно! Пока мы не совались в глубины морей, они нас практически не трогали. Но как только мы начали лезть к ним активней, замусорили реки и озёра, взялись за моря, вон по океану мусорные острова плавают, так старогеи и приняли меры.

– Захват подлодок и сухогрузов – не меры.

– Говорю же – они изучают наши возможности, чтобы нанести удар. А в том, что он будет нанесен, я не сомневаюсь.

Вербов не ответил, хотя в словах Максима был резон.

– Ладно, потом обсудим твою идею, топаем дальше. Борт-1, как слышно? Мы нашли сухогруз, направляемся в необследованный сектор.

– Слышно плохо, – прилетел сквозь трески эфира тонкий голосок Инги. – Не задерживайтесь надолго.

Пошарили лучами фонарей вокруг сухогруза «Коропуна», определили направление.

Идти стало труднее, на полу пещеры появились рытвины и бугры неизвестного происхождения. Сначала Вербов принял их за скальные обнажения, потом рассмотрел внимательнее и понял, что бугры напоминают куртины грибов-вешенок грязно-коричневого цвета. Конечно, никаких грибов здесь и в помине не должно было быть, и на ум снова пришли беседы с Герасимовым и Шпачковым: скорее всего, эти странные наросты представляли собой остатки коралловых построек.

Впереди проступил из темноты остов ещё какого-то корабля. Подошли ближе. Лучи фонарей упёрлись в округлый бок сооружения, напоминающего гондолу аэростата.