пойду! – снова заулыбался Роберт, словно только что не он выдал отчаянный и полный боли монолог.

Подойдя к сцене, Берти отмахнулся от работника, который спросил у него номер выбранной песни. Вместо этого он показал на провода синтезатора, уточняя, подключен ли инструмент. И, когда работник кивнул, то парень сел на крутящийся стул и провел пальцами по клавишам. Насладившись звуком и убедившись, что Харт на него смотрит, Роберт запел:

I've been reading books of old

The legends and the myths

Achilles and his gold

Hercules and his gifts

Spider-Man's control

And Batman with his fists

And clearly, I don't see myself upon that list

But she said, "Where'd you wanna go?

How much you wanna risk?

I'm not lookin' for somebody with some superhuman gifts

Some superhero

Some fairy tale bliss

Just something I can turn to

Somebody I can kiss"

I want something just like this1

Как оказалось, на выступление Роберта смотрел не только Бенджамин, но и почти все присутствующие, так как у него, в отличие от остальных участников, действительно был голос и музыкальный дар. Под аплодисменты Берти неловко поклонился и спустился со сцены. Не садясь снова за столик, он наклонился к Харту и заговорил, не дав тому и слова вставить. Он не хотел сейчас слышать похвалу, комплименты или еще что-то в духе Бенджамина.

– Я и правда устал, пожалуй, поеду домой.

– Мне тоже пора, – кивнул мужчина и поднялся из-за стола.

Они молча собрались, оделись и покинули гостиницу. А когда морозный ночной воздух выдохнул в их разгоряченные лица, они начали одновременно:

– Роберт…

– Бенджамин…

Повисло неловкое молчание, и они даже не смотрели друг на друга. Мимо них проехала машина, ослепив светом фар, и тем самым вывела обоих из оцепенения.

– А, нет, говори первым, – улыбнулся Берти, кутаясь в свою куртку и сжимая в руках пакет с пиджаком, в котором приехал, и другими подарками от коллег.

– Я не отказывался от своего предложения. Приглашение к моей семье на Рождество всё еще в силе. Если ты этого хочешь, то приходи, – Харт смотрел прямо перед собой, словно не желая видеть сомнение на лице Берти.

– А ты? Ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты пришел. Хочу показать тебе, какими бывают праздники у обычных людей.

– А ты уже предупредил свою маму, что будешь плюс один? – уточнил Роберт.

– Она каждый год ждет, что я приду с кем-то. Но, да, я рассказал, что ты придешь на ужин.

– Ладно, нехорошо давать пустые обещания миссис Харт или выставлять тебя обманщиком. Я приду. Просто ты прав, я буду лишним.

– Я этого не говорил! – возмутился Харт и, сжав губы, развернул Роберта к себе лицом, сжимая его плечи, с трудом удерживаясь, чтобы не встряхнуть его, как куклу. Видят Боги, выдержка у этого человека не железная!

– Но ты же сам сказал, что никого, кроме семьи. Никаких посторонних! – удивился Форестер-младший, невинно хлопая глазами. – Я не хочу испортить вашу уютную домашнюю атмосферу. У меня такого Рождества не было, и я обязательно поставлю кого-нибудь в неловкое положение. И хуже всего, если я как-нибудь подставлю тебя! – Берти отдышался и продолжил: – Вот представь, что я случайно скажу твоей маме, что ты бисексуал? Она спустит с лестницы только меня или еще тебя заодно?

– Моя мама – не твоя тетя, – неожиданно мягко сказал Харт и провел ладонями по рукам Роберта вниз. – Кроме того, они знают о моей ориентации. Относятся по-разному, но все знают. Так что ты ничего не испортишь. Ты никогда ничего не портишь. Когда ты появляешься, то все словно начинает сиять разноцветными красками, звуки становятся четче, запахи – ярче. Ты чудесный, ты замечательный. Роберт, ты отлично общаешься с людьми: умеешь и выслушивать, и интересно рассказывать. У тебя артистический дар. Красивый голос, музыкальный слух, искусный литературный слог. Я восхищаюсь тобой, и мне жаль, что, несмотря на все мои старания, похвалу и комплименты, ты никак не увидишь себя моими глазами!

Роберт потрясенно молчал и не сводил глаз с мужчины. И стоило руке Бенджамина опуститься до кистей Берти, он, взяв его ладонь в свою, развернул, поднес к губам и поцеловал, едва коснувшись. А может и не коснувшись даже. Роберт не был уверен.

– Берти… Берти, ты и правда не понял, что имел в виду Доминик на вечеринке, правда? Ты такой чистый и наивный, – Бенджамин грустно вздохнул, смотря в широко распахнутые глаза парня, без намека на понимание. – Такой наивный и такой странный. Я тебя порой совсем не понимаю.

Отпустив руку Берти, Харт сделал два шага от парня к дороге и махнул рукой, подзывая такси. Открыв заднюю дверь, он кивнул Берти.

– Поезжай первым. Увидимся в понедельник. Я позвоню.

Растерянный, удивленный, пьяный и, действительно, ничего не понимающий Роберт не стал спорить, а просто сел в машину и в теплом салоне почти сразу уснул. Этот вечер вымотал его.

Роберт и Новый год. Семья Харта

– Ты такой наивный и такой странный. Я тебя порой совсем не понимаю, – сказал Харт, брезгливо морщась. Роберт удивленно смотрел на своего куратора, а тот продолжал: – Мне просто невыносимо видеть тебя рядом каждый день! Я делаю это только из-за твоей фамилии. И из-за просьбы миссис Макгрегор!

Из-за спины Харта вышла тетя Агата, победно улыбаясь.

– Я же говорила, что докопаюсь до правды. Ты не таинственный и не сообразительный, Берти! Ты ничего не можешь скрыть, тем более от меня! – сказала женщина, передавая Харту запечатанный конверт.

Он аккуратно отклеил клапан, достал и развернул бумагу, на которой огромными красными буквами было написано детским почерком: "Бенджи+Берти=любовь".

– Ты влюблен в меня? Это отвратительно, так больше продолжаться не может! – Бенджамин сделал шаг к Берти и с силой толкнул его…

…И Берти проснулся в холодном поту. Вторую ночь подряд ему снился один и тот же кошмар. Часы показывали еще шесть утра, но парень знал, что больше не уснет. Он был не готов снова увидеть отвращение на лице человека, в которого влюблен.

Возможно, тетя Агата из сна была права, и у Берти плохо получалось скрывать свои чувства? Окончание субботней вечеринки он помнил плохо, лишь то, что он на пьяную голову решил спеть Бенджамину песню о любви. А затем всё как в тумане: вроде и можешь вспомнить, но не уверен в том, что видел или слышал. Харт назвал его "Берти"? Специально или нет? Он прикасался к нему, совсем не