том, как чудесно дарить и получать подарки в Рождество. Берти кивал и помогал ей раскладывать свои подарки среди уже положенных, чтобы смотрелось "чудесно и волшебно". А прерванный разговор из-за появления Берти и Регины возобновился.

– Поэтому я и против ехать с мальчишками из зимы в жару, – категорично заявила Розамунд. – Но родители Патрика были та-ак добры, что все выходные рассказывали Тиму, как будет здорово в Египте на новогодних каникулах. И теперь он сердится на меня, что я не разрешаю эту поездку.

– Милая, я их просил не рассказывать ребятам ничего до нашего одобрения, но… – Патрик, до рези в глазах рыжий и веснушчатый парень, погладил жену по волосам.

Берти показалось, что он подсмотрел какой-то интимный момент, и отвернулся обратно к елке. В его семье почти не выражали привязанность в прикосновениях. Чаще деньгами или чем-то другим материальным.

– Берти, а что ты думаешь по этому поводу? – проворковала Майя, вмешивая его в чужой разговор. – Ты, наверное, много где бывал, путешествовал? У тебя аура такая… Подвижная.

– А, нет, я не очень легок на подъем, да и возможностей для поездок особо не было, – Роберт неловко потер затылок ладонью, портя прическу. А Бенджамина в комнате не было, так что некому было ему об этом сказать. – Я был только в Америке пару лет назад летом, у нас там было что-то типа практики от колледжа…

– Колледжа? – тихо фыркнул Барт, но никто не обратил на его комментарий внимания.

– Вот уж лучше бы твои родители мальчиков в Америку свозили, – снова возмутилась Рози и при этом положила голову на плечо мужа. То есть было очевидно, что она сердилась, но не на него. На этот раз Берти не смог отвести взгляд.

– Я не знаю ваших мальчиков, но я сам был мальчишкой, которому многое запрещали, – вдруг осмелел Роберт и решил высказать свое мнение. – И мне было бы проще принимать ограничения, если бы мне объясняли, почему нельзя делать то или иное. Да и плюсов в том, чтобы остаться дома на каникулах, где есть друзья и любимые игрушки, гораздо больше, чем в поездке в душный Египет.

– Думаешь, мы им не говорили? – спросил Патрик, и Роберт стушевался.

– Возможно, они лучше воспримут эту информацию от кого-то еще, не от родителей. Вроде как незаинтересованной стороны.

– Ты не подрабатывал воспитателем, Берти? Или детским психологом? – поинтересовалась Рози без сарказма.

– Нет, но провел достаточно времени в закрытой школе для мальчиков, выслушивая чужие жалобы, – улыбнулся немного успокоенный Форестер.

– Надо попросить Бена поговорить с Тимом по-взрослому, как он умеет, – предложил Патрик жене, и та кивнула.

Разговор продолжился, и, когда подарки, наконец, заняли свои места, Берти сел на свободный стул рядом с окном и снова принялся рассматривать снежинки из фольги. Через пару минут к нему подошел Бенджамин, который уже разрулил все назревающие конфликты и, возможно, предотвратил несколько мировых войн. Или где там он пропадал все это время? В любом случае, в умениях своего куратора Роберт не сомневался.

– То, что ты надел сегодня эту рубашку, говорит о том, что тебе пришелся по вкусу мой подарок? – спросил Роберт, смотря на Харта снизу вверх.

– Да, мне очень понравилось, спасибо. Хотя это немного… неожиданно. И не принимай на свой счет, что я не буду надевать запонки на работу. Все же такие вещи не для повседневной носки.

– Главное, не прячь их совсем, – Форестер-младший довольно улыбнулся. Ему пришлось бороться с желанием протянуть руку и коснуться запястья мужчины, чтобы убедиться, что ему все это не кажется. – Вещи нужно использовать.

Бенджамин взял еще один стул и сел рядом с Берти. Почти через час болтовни о политике, погоде и прочих уже не личных делах, женская часть общества удалилась накрывать ужин, отказавшись от помощи. Патрик же подошел к Бенджамину и коротко рассказал ему о том, что хочет, чтобы тот объяснил Тиму, почему не стоит ехать в Египет зимой. Бенджамин выслушал, кивнул, и они вдвоем поднялись наверх, к детям. Так что в гостиной, уже наполненной ароматами корицы и сирени от свечей, подаренных Форестером, остался только он и Бартоломью.

Общество старшего брата Бенджамина напрягало Роберта. Он, казалось, давил на собеседника, даже еще ничего не сказав. Берти неловко поерзал на стуле, подумывая, чем бы себя занять в ожидании возвращения Харта и чтобы отвлечься от сканирующего взгляда Бартоломью.

– Никогда бы не подумал, что Бен в своем стремлении обойти меня опустится так низко, – вдруг сказал Барт, и его губы искривились в неприятной усмешке. Берти невольно вспомнил, как выглядел Харт в его кошмаре.

– Вы о чем?

– Ты же Форестер, да? Если я правильно прикинул, опираясь на твой примерный возраст, ты наследник корпорации, в которой работает Бенджамин? Наследник "Форестер и Ко"?– Бартоломью наклонился в своем кресле вперед, напоминая хищника перед прыжком на добычу.

– Ну, частично Вы правы, – Берти пожал плечами, стараясь не выдавать своего напряжения и волнения. – Но мой отец не горит желанием расставаться с должностью главного над всеми. Так что я, типа, на птичьих правах. Никаких гарантий и все такое…

Роберт не мог смотреть в глаза Бартоломью дольше двух секунд. Казалось, что иначе тот может испепелить его взглядом. Поэтому Берти рассмотрел все игрушки на елке, пересчитал снежинки на окнах, залюбовался старой люстрой на потолке. А Барт все это время сидел, выжидая, когда у собеседника сдадут нервы. Хорошая тактика допроса. Нужно будет уточнить, Бартоломью, случайно, не следователь?

– А причем тут вообще мое происхождение? – нервно спросил Роберт.

– Притом, что завести интрижку с будущим генеральным директором для повышения по службе очень продуманно, – надменно заявил Барт. – Но, как по мне, весьма отвратительно!

– Да как у Вас только язык повернулся сказать такое о брате? – возмутился Роберт, вскочив со стула и уперев руки в бока, словно стараясь выглядеть больше, чем он был. – Вы хоть представляете, насколько гениален Ваш брат? Ему не нужно заводить с кем-то интрижку, чтобы получить повышение. Он и без того один из самых ценных кадров нашей фирмы! Он делает столько работы, сколько не делает ни один другой сотрудник. К нему даже из других отделов обращаются за помощью и советом…

Дыхание сбилось, а адреналин в крови мешал ясно мыслить, поэтому Роберт продолжил выдавать информацию, которой, пожалуй, не стоило делиться:

– Кроме того, я его подчиненный, а он мой куратор. Он меня обучает, но вряд ли… Вряд ли из меня можно сделать генерального директора, даже при всех благодетелях Бенджамина! Так что он был, есть и останется выше меня по