И, прислонившись к нему, на груди головою покоясь,

Молвила так, – а слова поцелуями перемежала…

(«Метаморфозы», Х, 529–559)

Бурный роман часто подвигает Афродиту на проявление жестокости: когда муза Клио упрекнула ее в любви к смертному, та сама заставила ее влюбиться в смертного, а когда некий Эриманф – властитель Аркадии и сын Аполлона – застиг пару в момент совокупления, Афродита ослепила его. На Диониса, однако, который изнасиловал Адониса, богиня покуситься побоялась.

Однако вскоре Адонис гибнет от клыков кабана; как помнит читатель, в финикийском варианте мифа в него обратился обманутый муж богини любви Балаат-Гебал; не чужда эта версия и греческому миру, и в этом случае винят Ареса – любовника Афродиты, который то ли сам обратился в кабана, то ли наслал его на соперника. Отметим, что законным мужем Афродиты был хромой бог-кузнец Гефест; впрочем, другая традиция считает именно Ареса мужем Афродиты, что соответствует более философскому восприятию мифа. Можно вспомнить воззрения Гераклита Эфесского (535–483 гг. до н. э.), считавшего, что борьба и распря – основа мироздания: «Борьба – отец всего и царь над всем», а отсюда уже проистекает гармония, сводящая противоположности в тождество, а именно Гармонией и звали дочь Ареса и Афродиты. Или можно вспомнить Эмпедокла (490–430 гг. до н. э.), приложившего к стихиям метод Гераклита: он указал, что они разъединяются Враждой, но затем соединяются Любовью – и так циклично; в апогее правит всем и побеждает «липкая» Любовь, вожделением сплавляющая все элементы в единый Сфайрос – пока не начинает действовать «огненная» разрушительная Вражда:

Огнь, и вода, и земля, и воздух с безмолвною высью,

И отдельно от них Спор гибельный, равный повсюду,

И меж ними Любовь, что в ширь и в длину равномерна.

Кстати, Эмпедокл – один из первых известных эволюционистов, давший своеобразную теорию естественного отбора через отмирание нежизнеспособных первоорганизмов.

Но возвращаемся к странному кабану. Овидий просто пишет:

И вот на чете лебединой

Правит по воздуху путь; но советам противится доблесть.

Тут из берлоги как раз, обнаружив добычу по следу,

Вепря выгнали псы, и готового из лесу выйти

Зверя ударом косым уязвил сын юный Кинира.

Вепрь охотничий дрот с клыка стряхает кривого,

Красный от крови его. Бегущего в страхе – спастись бы! —

Гонит свирепый кабан. И всадил целиком ему бивни

В пах и на желтый песок простер обреченного смерти!

С упряжью легкой меж тем, поднебесьем несясь, Киферея

Не долетела еще на крылах лебединых до Кипра,

Как услыхала вдали умиравшего стоны и белых

Птиц повернула назад. С высот увидала эфирных:

Он бездыханен лежит, простертый и окровавленный.

Спрянула и начала себе волосы рвать и одежду,

Не заслужившими мук руками в грудь ударяла,

Судьбам упреки глася, – «Но не все подчиняется в мире

Вашим правам, – говорит, – останется памятник вечный

Слез, Адонис, моих; твоей повторенье кончины

Изобразит, что ни год, мой плач над тобой неутешный!

Кровь же твоя обратится в цветок. Тебе, Персефона,

Не было ль тоже дано обратить в духовитую мяту

Женщины тело? А мне позавидуют, если героя,

Сына Кинирова, я превращу?» Так молвив, душистым

Нектаром кровь окропила его. Та, тронута влагой,

Вспенилась. Так на поверхности вод при дождливой погоде

Виден прозрачный пузырь. Не минуло полного часа, —

А уж из крови возник и цветок кровавого цвета.

Схожие с ними цветы у граната, которые зерна

В мягкой таят кожуре, цветет же короткое время,

Слабо держась на стебле, лепестки их алеют недолго,

Их отряхают легко названье им давшие ветры».

(«Метаморфозы», Х, 708–739)

Так, погибший воскрес в виде цветка; нанесенная ему в пах рана трактуется Хаджикириакосом как символ оскопления, характерный для родственного культа Аттиса (см. следующую главу). Овидий при этом просто упомянул Персефону – царицу подземного царства, либо посчитав ненужным излагать то, что и без того знал тогдашний образованный читатель, либо ему эта тема была просто неинтересна. А напрасно, ибо мы бы вновь могли бы встретиться с уже известным мифом – о нисхождении богини в преисподнюю за своим возлюбленным и споре из-за него с подземной царицей; только теперь вместо Таммуза – Адонис, вместо Иштар – Афродита, а вместо Эрешкигаль – Персефона. А сюжет-то тот же, равно как и результат. Более того – один из греческих вариантов практически совпадает с началом вавилонского мифа об Иштар и Таммузе – когда Афродита еще в младенчестве отдает Адониса Персефоне, потом хочет забрать назад, и по божественному суду музы Каллиопы Адонис также проводит часть времени с Афродитой, часть – с Персефоной (интересно, как к этому относился ее муж Аид? Высокие отношения!). Афродите, впрочем, такой вердикт пришелся не по нраву, и она подстроила растерзание вакханками сына музы, знаменитого Орфея. По другой версии, дело судил сам Зевс, поделивший годовое бытие Адониса на три части: одну он должен был проводить с Персефоной, другую – с Афродитой, а третьей располагал бы по своему хотению; естественно, он отдал ее утехам с Афродитой. Заодно нельзя не отметить, что сама Персефона является женским коррелятом умерщвляемого месопотамско-финикийского бога: достаточно вспомнить известнейший миф о ее похищении Аидом, горе ее матери Деметры, гибели урожая и, в итоге, приговоре богов о том, что полгода Персефона должна быть с матерью (расцвет природы и плодоношение), а полгода – с мрачным мужем (увядание природы, зима). Может, дочь и вернули бы матери насовсем, но коварный Аид перед расставанием вручил Персефоне гранат – символ плодородия и брачного союза, и та, приняв его, невольно связала свою судьбу с подземным богом. Впрочем, брачной жизни Аида позавидовать сложно: полгода его жена живет у тещи, из оставшихся шести месяцев четыре проводит с любовником… После гибели Адониса дела пошли еще хуже: по новому суду Зевса Адонис проводил на земле и под землей ровно по полгода. Мучаясь от страсти в его отсуствие, Афродита, по совету Аполлона, кидалась в море со скалы, но, поскольку она была бессмертна, все обходилось для нее благополучно, в отличие от поэтессы Сапфо, решившей последовать ее примеру и таким же образом исцелиться от страсти.

Смерть Адониса. Художник П.-П. Рубенс

Новым моментом является версия о том, что Адониса убила отвергнутая