Кирилл об этом не переживал: его женщины подскажут и даже помогут выбрать идеальный подарок.

— Говорят, нужно дарить то, что сам хотел бы получить, — с сомнением протянула Малика.

— Не в твоём случае. Вряд ли Наташа так уж будет рада получить на день рождения гвоздодёр или живого слизняка.

Малика сначала замерла, обдумывая слова Кирилла, а потом улыбнулась. Впервые широкая искренняя улыбка предназначалась ему и вызвана была не тем, что кто-то его пнул или на него нагадил голубь. Он опешил от этой улыбки, яркой, ослепительной, как блики на воде от лучей солнца или свет фар от встречной машины.

— А ты сам что дарить будешь? — спросила Малика и тут же сама предложила: — Подари блокнот.

— Необычный какой-нибудь? Пушистый или с её любимыми единорогами?

Малика покрутила пальцем у виска.

— Придурок. Блокнот с твоими стихами, посвящёнными Наташе.

Кирилл вспыхнул и произнёс с наигранной беззаботностью:

— Ты думаешь, ей будет приятно?

— Уписается от восторга.

— Не знаю, я никому стихи не показывал, кроме тебя, — Кирилл всё ещё колебался. — А тебе было бы приятно, если бы я тебе посвятил стихотворение?

Малика воинственно сверкнула глазами.

— Только попробуй. Я тебе такой стишок в ответ накатаю. О, уже одну рифму придумала: Кирилл — крокодил.

Сомнение всё еще не отпускало Кирилла, но идея преподнести свои зарифмованные чувства уже поселилась в голове.

Через три дня в назначенный час они вместе вышли из подъезда с яркими коробками в руках. Подарки для именинницы выбирала мама Кирилла. В качестве сюрприза от лица Малики она купила изысканный набор, состоящий из зеркальца с резной ручкой и расчески. Для сына нашла сувенир в виде хрустального единорога и розы. На все праздники женщины Кирилла снаряжали его цветами, убедив, что приходить к дамам без букета — это моветон. Блокнот со стихами Кирилл спрятал в кармане брюк, решив дождаться беседы с Наташей наедине и тогда подарить частичку своей души.

Войдя в квартиру Петренко, друзья замерли, поражённые броским интерьером и множеством необычных поделок из стекла. В каждой комнате висело несколько люстр, горящих одновременно. Явно не в качестве источника света вдоль стен выстроились необычные торшеры, напоминающие кинетические конструкции — чтобы прийти в движение, им не хватало дуновения ветра. Обои кричаще яркие с крупными экзотическими цветами, а потолок — чёрный.

Гости бродили, сражённые великолепием и диковинностью обстановки, не в силах обнаружить грань тонкого вкуса и полной безвкусицы. Стол накрыли в самой большой комнате, организовав модный фуршет. Новые необычные закуски то и дело приносили две официантки, нанятые родителями, чтобы не прислуживать на празднике дочери. Весельем руководил энергичный ведущий в алом пиджаке и галстуке-бабочке.

Малика почти сразу потерялась в общем веселье, танцевать и участвовать в состязаниях она отказалась, заняла удачную позицию в углу. С этого места просматривалась вся комната, и официантки начинали расставлять новые блюда именно с этого края стола. Малика увлеклась дегустацией и сама не заметила, как радостное настроение просочилось и в неё, даже приставучий конферансье не раздражал.

В расчёте на подростковый возраст гостей ведущий делал упор на окололюбовные игры и соревнования, вроде безобидные, но дающие возможность проявить симпатию. Одна из игр представляла собой имитацию семьи: требовалось быстрее всех одеть куклу и изобразить сцену из окольцованной жизни. Девочкам позволили первыми выбрать себе мужа. Мальчишки выстроились в шеренгу и с наигранным безразличием подшучивали над будущими «жёнами». Малика не участвовала, поэтому разыгравшуюся сердечную драму наблюдала в полной мере, не отвлекаясь на игру и собственные эмоции.

Наташа стояла в нескольких шагах от Кирилла, но стоило ей направиться к нему, как её за руку схватила Танечка и под видом шутки что-то прошептала на ухо. Прислушиваясь к словам Танечки, Наташа повернула голову. Её лицо, обращённое в сторону Малики, вмиг помрачнело, глаза нервно забегали и увлажнились. Смахнув непрошеные слёзы, она снова развернулась к шеренге мальчишек, но к Кириллу не подошла, выбрала Сеньку. Видимо, Танечка напомнила ей о мнимых правах на Кирилла.

Никто, кроме Малики, не услышал звона разбивающегося сердца, не увидел, как затаённая надежда покидает разноцветные глаза. Малика не стала ждать, когда Танечка изберёт Кирилла мужем, и, нахально вклинившись в строй брачующихся, взяла его за руку.

— Попался, женишок.

Он отреагировал вяло, он всё ещё переживал отказ от него Наташи, а вот Танечка не сдержалась, покрывшись красными пятнами от ключиц до чёлки, воскликнула:

— Ты не участвуешь!

Ведущий растерялся, но не перестал заученно улыбаться.

— О, да у нас семья рушится. На ком же женится Кирилл?

Танечка не ждала ответа, злость уже набирала обороты, закручиваясь в вихрь, готовый снести ненавистную Малику. Выбор Кирилла был слишком очевидным.

Он сделал шаг навстречу Малике, обозначая своё предпочтение, но довольным не выглядел. Пришлось Малике взять на себя воссоздание семейной идиллии, самой одевать пупса и разыгрывать сцену с трёпкой непутёвого мужа, спрятавшего часть зарплаты. «Муж» очень натурально изображал молчаливое смирение.

Как только игра закончилась, Кирилл вежливо поблагодарил родителей Наташи за приглашение, попрощался со всеми гостями одной общей репликой и направился к двери. Малика абсолютно по-английски покинула квартиру вслед за ним. Догнала его на улице, как раз в тот момент, когда он рвал блокнот со стихами и втаптывал бумажные обрывки в пыль. Малика молча дождалась окончания вандализма и принялась собирать порванные и помятые доказательства несчастной любви.

Кирилл поднял взгляд вверх, но мелькнувшее в сумеречном небе вдохновение в мысли не впустил, намеренно грубо плюнул на дорогу и направился к своему подъезду. Малика вернулась домой немного позже. Закрывшись в своей комнате, она собирала из пыльных обрывков стихи. Кирилл не утруждал себя нумерацией, и этот процесс затянулся до полуночи.

На следующее утро мысли о любовном треугольнике отступили на второй план. Уже к обеду следующего дня весь двор знал, что после помпезного дня рождения из квартиры Петренко пропали драгоценности. И не просто колечко или пара серёжек, а почти всё, что хранилось в изысканной шкатулке из малахита. Стоимость пропажи росла с каждым вовлеченным в эту новость и к вечеру уже приравнивалась к цене машины. Истинную ценность пропавших украшений знала только мама Наташи и заключалась она больше в воспоминаниях, что хранили кольца и браслеты, подаренные мужем на знаменательные даты.

Петренко не стали вызывать полицию, решили разобраться самостоятельно и с покаянным видом, будто это они совершили гадкий поступок, навещали вчерашних гостей. В квартире Кузякиных их поджидала новость,