В течение последних нескольких недель Кэтрин наблюдала затем, как Джулия мужественно противостояла ФБР и всему миру, открытовысказываясь в поддержку Захария Бенедикта, убежденная в его невиновности. Иэто несмотря на то, что при прощании там, в Колорадо, он жестоко посмеялся надее любовью. В то же самое время стараниями той же Джулии ей удавалось довольночасто встречаться со своим бывшим мужем. Но в общении с Тедом Кэтрин прилагалавсе усилия для того, чтобы ничем не выдать своих истинных чувств по отношению кнему. Она лишь продолжала настойчивые попытки преодолеть его неприкрытуювраждебность, избрав постепенную, чрезвычайно осторожную стратегию поведения ини в коем случае не пытаясь как-то ускорить естественный ход событий. Онасправедливо опасалась, что открытым признанием в любви лишь еще сильнееоттолкнет этого нового, посуровевшего и ощетинившегося Теда. Нельзя было такжезабывать и о том, что сейчас он встречался с совсем другой женщиной, и этисвидания участились после ее возвращения в Китон. Теперь Кэтрин приходилось сгоречью признать, что все ее усилия оказались тщетными, что Тед ни на йоту неизменил своего отношения к ней, что он лишь вынужденно терпит ее присутствие,скрывая свое презрение под маской деланной, безразличной вежливости.

И внезапно Кэтрин почувствовала, что если она не скажет всейправды именно сейчас, то уже не решится на это никогда. Что она просто невыдержит этого постоянного нервного напряжения, если немедленно не расскажетТеду о своих истинных чувствах по отношению к нему. Боязнь быть осмеянной иуниженной сменилась твердой решимостью как можно скорее поставить все точки надi.

— Может быть, ты все-таки когда-нибудь снизойдешь до ответана мой вопрос? — резко спросил Тед, все больше раздражаясь от затянувшегося молчания.

Мужественно стараясь не обращать внимания на дрожь в коленяхи внезапно вспотевшие ладони, Кэтрин нашла в себе силы взглянуть прямо вледяные, колючие глаза Теда и сказать:

— Джулия считает, что наш брак все еще не закончен, потомучто я до сих пор тебя люблю.

— Потрясающе! И откуда же у нее взялась эта дурацкая мысль?

— От меня, — пытаясь унять дрожь в голосе, ответила Кэтрин.— Я сама сказала ей об этом.

Ответом ей послужил такой ледяной и презрительный взгляд,что Кэтрин невольно вздрогнула.

— Ты сказала Джулии, что до сих пор любишь меня?

— Да. Я рассказала ей все, и то, каким жалким подобием женыя была на самом деле, и даже… даже о ребенке.

И теперь, спустя несколько лет, одно только упоминание оребенке, от которого она тогда сознательно избавилась, привело Теда в такуюярость, что он с трудом подавил желание ударить стоящую перед ним женщину.

— Никогда, слышишь, никогда не смей даже упоминать о гибелиребенка ни при мне, ни при ком бы то ни было. А не то… да поможет тебе Бог. Я…

— Что ты?! — в отчаянии воскликнула Кэтрин. Теперь уженикакие силы не смогли бы заставить ее замолчать. — Ты возненавидишь меня?Никто не может ненавидеть меня сильнее, чем я сама ненавижу себя за то, чтопроизошло. Ты разведешься со мной? Ты это уже сделал. Ты не поверишь, что этобыл несчастный случай? Не верь! — Голос Кэтрин сорвался на истерический крик. —Но знай, что это действительно был несчастный случай. Лошадь, на которой ятогда ехала…

— Да замолчишь ты когда-нибудь или нет?! — Тед яростно трясее, мертвой хваткой вцепившись ей в плечи, но Кэтрин не замечала боли.

— Нет, не замолчу! Я хочу, чтобы ты хоть раз выслушал менядо конца. Целых три года я пыталась забыть о том, что произошло между нами, отом, что я сделала с нашей с тобой жизнью.

— Не желаю больше ничего слушать! — Тед попытался оттолкнутьКэтрин с дороги, но встретил настолько решительное сопротивление, что решилуступить. Иначе ему бы просто пришлось отшвырнуть ее в сторону, а он никогда несмог бы так поступить с женщиной. — Какого черта тебе от меня нужно?

— Мне нужно, чтобы ты поверил мне, что это был несчастныйслучай, — всхлипывала Кэтрин.

Тед изо всех сил пытался игнорировать ее слова и те чувства,которые пробуждались в нем при взгляде на такое знакомое, залитое слезами лицо,но у него это очень плохо получалось. За все те годы, что они были знакомы, онникогда не видел, чтобы его гордая, избалованная жена унизилась до слез. Нодаже сейчас он смог бы устоять, если бы Кэтрин не подняла на него печальные,влажные от слез глаза и не прошептала:

— Давай не будем притворяться, Тед. Мы же оба страдали всеэти годы. Так обними меня, пожалуйста, и давай покончим с этим раз и навсегда.

Теперь руки Теда действовали против его воли. Крепко прижавк груди залитое слезами лицо жены, он почувствовал, что еще немного, и от егосамообладания вообще ничего не останется.

— Послушай, — предпринял он еще одну отчаянную попыткусопротивления, — между нами все кончено. Кончено, понимаешь?

— Ты можешь хотя бы выслушать то, ради чего я приехала вКитон? Тогда мы могли бы расстаться друзьями, а не врагами. — Почувствовав, какнапряглось тело Теда, Кэтрин на мгновение испугалась, что сейчас последуетотказ. Но ничего не произошло, и она торопливо продолжала:

— Скажи, ты хоть раз пытался допустить возможность того, чтоя действительно не собиралась сознательно избавиться от ребенка? Если бы тызадумался об этом, то понял бы, что у меня никогда не хватило бы элементарнойсмелости на такой отчаянный шаг. Разве бы стала такая трусиха, как я, рисковатьсобственным здоровьем, а может быть, и жизнью? Я же боялась всего на свете —крови, змей, пауков…

Прошедшие годы наложили свой отпечаток и на Теда. Он сталдостаточно мудрым для того, чтобы найти в себе силы посмотреть на вещиобъективно и признать, что в словах Кэтрин есть своя логика. Кроме того,теперь, когда он видел ее глаза, ему не нужно было больше никакихдоказательств. Здесь он ошибиться не мог — она действительно говорила правду.При мысли об этом Тед почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Оно рослопо мере того, как уходила ненависть, которую он заботливо лелеял в себе втечение последних трех лет.

— Ты боялась даже обычной моли.

Кэтрин кивнула. Сейчас, когда впервые за долгое время онанаконец не увидела в его глазах враждебности, ей даже удалось улыбнуться сквозьслезы.

— Я не могу тебе передать, как я раскаивалась в бездушномэгоизме, из-за которого погиб наш ребенок. Как я раскаивалась в том, чтопревратила наш брак в пародию. Теперь я понимаю, каким кошмаром была для тебянаша совместная жизнь…

— Ну не таким уж и кошмаром, — невольно вырвалось у Теда, ноон тотчас же добавил:

— По крайней мере не все время.