— Послушайте, вы хотя бы понимаете, что вы — самое настоящеечудовище?

— Нет, это вы меня послушайте, мисс Мэтисон! В данном случаеваши упреки совершенно не по адресу. Тот человек, который, судя по всему,полностью задурил вам голову, уже хладнокровно убил двоих любивших его людей.Вам еще повезло, что вы не оказались третьей!

— Он не убивал свою бывшую жену, и я понятия не имею, что выимеете в виду, говоря о двух убийствах…

— Я имею в виду убийство его брата Джастина, который погибот руки этого безумца! И это так же точно, как и то, что Каин убил Авеля. Онзастрелил его во время ссоры!

Столкнувшись с такой наглой, чудовищной ложью, Джулияокончательно утратила контроль над собой. Срывающимся от волнения и нервногоперенапряжения голосом она наконец высказала все накопившееся за время этоймучительной беседы гневные слова:

— Вы лжете Г Я прекрасно знаю, как и почему умер Джастин! Иесли вы сказали мне все это лишь для того, чтобы отказаться от всякойответственности за будущего правнука, то вы старались напрасно! Я не беременна.Но даже если бы это было так, я ни за что на свете не доверила бы вам жизньсвоего ребенка! Неудивительно, что с такой женой ваш муж искал любовь и ласкуна стороне. Да-да, Зак рассказал и об этом! — добавила она, с удовлетворениемзаметив, что ее последний удар все-таки достиг цели, пробив ледяную бронюпрезрения, в которую до сих пор была закована Маргарет Стенхоуп. — Он мне всерассказал. И о том, как ваш муж говорил ему, что вы — единственная женщина,которую он когда-либо любил, хотя все остальные думали, что он женился на васиз-за денег. Как он жаловался, что никогда бы в жизни не смог удовлетворитьваши завышенные моральные требования. Единственное, чего я не могу понять, —закончила Джулия свою гневную тираду, постаравшись вложить в эти слова всепрезрение, на которое была способна, — это того, как Зак мог восхищаться вами!Он, наверное, перепутал высокие нравственные устои с полным отсутствием сердца!Неудивительно, что бедный Джастин не смог решиться признаться вам в том, что онбыл геем! Такое чудовище, как вы, неспособно ни на какие человеческие чувства!

— А вы, судя по всему, отличаетесь полной неспособностьюмыслить и здраво рассуждать! — отпарировала миссис Стенхоуп. Очевидно, гневДжулии оказался заразительным, потому что даже этой железной женщине в концеконцов изменила выдержка. Ее лицо больше не было таким непреклонно-суровым, а вголосе, несмотря на прежнюю властность, звучала усталость.

— Сядьте, пожалуйста, мисс Мэтисон, и выслушайте то, что янамерена вам сказать!

— Ну уж нет. На сегодня, пожалуй, с меня хватит. Явозвращаюсь домой.

— Если вы это сделаете, значит, вы боитесь услышать правду,— невозмутимо ответила Маргарет Стенхоуп. — Я согласилась принять вас потому,что видела по телевизору вашу пресс-конференцию, видела, как вы защищали этогочеловека, и мне было просто интересно, что могло привести вас в мой дом. Честноговоря, я ожидала встретить довольно ушлую искательницу приключений, которойпросто нравится постоянно эпатировать окружающих и пребывать в центре всеобщеговнимания. Теперь же я вижу перед собой молодую женщину, обладающую незаурядныммужеством и обостренным чувством справедливости, которое, к сожалению, в этотраз оказалось направлено не в то русло. Я всегда уважала мужество, миссМэтисон, особенно в представительницах своего собственного пола. Именно поэтомуя собираюсь рассказать вам о событиях, воспоминания о которых даже теперь, попрошествии стольких лет, причиняют мне душевную боль. Я чувствую себя обязаннойсделать это хотя бы ради вас самой. Так что в ваших интересах выслушать то, чтоя намерена вам сейчас сказать.

Ошеломленная таким неожиданным поворотом разговора, Джулиязаколебалась. Она не уходила и продолжала стоять.

— Судя по выражению вашего лица, вы не верите ничему изтого, что я вам только что сказала, — продолжала тем временем миссис Стенхоуп.— Ну что ж. Это ваше право. На вашем месте я бы, наверное, тоже не стала никогослушать.

Протянув руку, старая леди нажала кнопку звонка, и буквальночерез несколько мгновений на пороге комнаты возник дворецкий.

— Войдите, Фостер, — приказала она и, повернувшись к Джулии,спросила:

— Я хочу, чтобы вы ответили мне на один вопрос, миссМэтисон. Как, по вашему мнению, погиб Джастин?

— Это не мое мнение. Я знаю, как он погиб.

— Хорошо. Тогда скажите, что же вы знаете? Джулия ужеоткрыла рот, чтобы ответить, но в последний момент заколебалась. Имеет ли онаправо сказать этой старой женщине правду? Имеет ли она право омрачить еевоспоминания о покойном внуке, даже если она сделает это ради Зака? Но с другойстороны, Джастин умер, а Зак — жив и страдает.

— Послушайте, миссис Стенхоуп, не вынуждайте меня говоритьправду. Боюсь, что она покажется вам не слишком приятной.

— Разве правда может быть не слишком приятной? Теперь эта женщинапросто откровенно насмехалась над ней, и Джулия опять сорвалась.

— Джастин покончил с собой, — резко сказала она. — Он былгомосексуалистом и не мог продолжать жить с этим клеймом. Он во всем призналсяЗаку за час до того, как застрелился.

Ни один мускул не дрогнул на лице Маргарет Стенхоуп.Продолжая рассматривать Джулию со странной смесью жалости и презрения, онавзяла со стола одну из фотографий и протянула ее гостье. Чувствуя себя неловкопод немигающим взглядом холодных серых глаз, Джулия взглянула на фотографию. Наней был изображен улыбающийся светловолосый парень за штурвалом парусника.

— Это Джастин, — бесцветным голосом сообщила миссисСтенхоуп. — Неужели он производит впечатление гомосексуалиста?

— Я никогда в жизни не слышала более нелепого вопроса. Вы жепрекрасно понимаете, что по внешнему виду мужчины невозможно безошибочноопределить его сексуальную ориентацию.

Рывком поднявшись с кресла, Маргарет Стенхоуп подошла кстаринной горке, находящейся у противоположной стены. Тяжело опираясь натрость, она свободной рукой резко распахнула дверцу и потянула на себя верхнююполку, заполненную хрустальными бокалами всевозможных форм и размеров. Одна изстенных панелей бесшумно сдвинулась в сторону, и за ней открылся потайной сейф.Наблюдая за тем, как старая леди набирает нужную комбинацию и открывает тяжелуюметаллическую дверцу, Джулия вдруг испытала острый приступ необъяснимогостраха. Маргарет Стенхоуп достала из сейфа большую, пухлую коричневую папку ибросила ее на диван прямо перед Джулией. Ее породистое лицо вновь сталосовершенно непроницаемым.

— Так как вы, мисс Мэтисон, упорно отказываетесь веритьвсему, что я говорю, то вам лучше просмотреть содержимое этой папки. Можетбыть, газетные вырезки и материалы официального полицейского расследованияубедят вас больше, чем мои слова.