Глава 16. Малыш Дэнни, 1983

Диана оказалась хорошей матерью и всегда поддерживала порядок в доме. Ей нравилось менять подгузники и быть мамой. Она постоянно стирала детские одежки и стерилизовала бутылочки малыша.

Малыш Дэнни был красивым ребенком, просто куколкой. Мне он казался самым милым созданием на свете. Возможно, Бог специально делает детей такими прекрасными – так легче выжить.

Мы все еще жили раздельно. Я приходил и уходил, когда хотел, – в общем, вел двойную жизнь. Я одновременно был и семейным человеком, и холостяком, который охотился на цыпочек. Я считал, что если выделяю деньги на ребенка, то имею полное право считаться его родителем.

После декрета Диана вернулась на новую работу. Я был занят открытием новых офисов «Западной тихоокеанской медицинской корпорации» и реабилитационной программой. Так как днем мы оба работали, за малышом Дэнни следила старушка, которую мы называли «Нянечкой», – она жила по соседству с Дианой. Нянечка потеряла мужа, ее дети давно выросли, так что она была благодарна нам за возможность потискать малыша.

Весь следующий год я пытался понять, почему каждый раз, затевая совместную жизнь с женщиной, я чувствую себя в ловушке и гоняю по кругу одни и те же мысли: «Что я пропускаю? Что происходит там, в большом мире?».

Пока мы жили с Дианой, я был уверен, что способен на стабильную личную жизнь, что у меня хватит сил создать свою собственную маленькую семью. Но свобода каждый раз оказывалась слишком привлекательной. Я как был, так и остался эгоистом. У меня были два идеальных мира: маленькая семья и холостяцкая берлога у пляжа.

Жизнь сама задала мне направление. Диана переехала в квартиру в Лос-Фелиц, поближе к работе. Однажды я заехал навестить малыша Дэнни и увидел на журнальном столике наркотики, а на диване – ее нового хахаля. Я уже несколько недель подозревал, что дело нечисто, а тут своими глазами увидел полный набор: иголки, дозу и ложки.

Я схватил мужика за горло, вытащил его на балкон и перегнул через перила. Был бы я пьяным, он бы уже летел вниз, но трезвость уберегла меня от чудовищной ошибки.

– Увижу тебя здесь еще раз, урою, – пригрозил я.

Вернувшись в квартиру, я сразу же подхватил малыша Дэнни на руки. Диана плакала.

– Подойдешь к ребенку хоть раз, убью, – пообещал я.

В тот момент я говорил серьезно, но только потом осознал, что один в один повторил слова своего отца, которые он швырнул матери, забирая меня от нее. Потом я вынес малыша Дэнни из квартиры. Все это время он спал. Я положил его на заднее сиденье своей машины и поехал по Голливуду. Было поздно, и я не знал, что делать дальше. Работать я начинал с раннего утра. Нужно было найти для ребенка сиделку, которой я могу доверять. В крайнем случае – попросить одну из моих девушек присмотреть за ним, пока я пашу.

Я был молод, незрел и в каком-то смысле имел на это полное право. На воспитание детей я смотрел с точки зрения зэка – делай, что должен, и будь что будет.

Я кружил по Санта-Монике в поисках знакомых, но никого не встретил. Потом направился на запад, на Огайо-Стрит, но и парковка перед знакомой церковью оказалась пуста. Тогда я решил поискать проституток, которые уже прошли реабилитацию. Им я доверял и был готов заплатить, чтобы они посидели с малышом Дэнни. Но и тут мне не повезло – на бульваре Сансет не было ни души. Я повернул на восток и остановился у знакомого стрип-клуба. Он оказался закрыт. Я впал в отчаяние. Никогда я так не нуждался в помощи, но все друзья и знакомые как сквозь землю провалились.

Я посмотрел на малыша Дэнни, свернувшегося под одеяльцем на заднем сиденье машины, и чуть не сошел с ума от тревоги. И тут я вспомнил про Нянечку.

Она открыла дверь в цветастом халате, увидела малыша Дэнни и тут же заворковала:

– Мой малыш! Мой мальчик!

Я рассказал ей, что Диана подсела на наркотики.

– Знаю, – ответила она. – Я тоже заметила.

– Слушайте, мне просто надо уладить дела. Не знаю, сколько времени это займет, но я не знал, куда еще податься. Мне завтра на работу, и я понятия не имею, что делать.

Она улыбнулась.

– Оставляй его у меня. Я присмотрю за ним столько, сколько понадобится. Я люблю этого малыша.

Тут Дэнни проснулся, увидел Нянечку и пролепетал:

– Хоцю макароны с сыйом, макайоны, Няня.

– Заходите, – старушка тут же понеслась на кухню и начала готовить макароны с сыром для малыша Дэнни. Она была самой настоящей святой. Я пообещал вернуться утром.

– Все будет хорошо. Я пригляжу за ним. Он и мой малыш тоже.

Всю дорогу до дома я благодарил Бога за то, что он послал мне Нянечку.

Диана очень быстро оказалась в тюрьме за наркоту, но мы с Нянечкой успели все уладить. Как было принято в разведенных парах того времени, я стал «субботним папой». Всю неделю я работал, а на выходных забирал малыша Дэнни к себе, и мы гуляли с моим другом Джорджем Перри. Джордж был старым сутенером из Сан-Франциско, мы познакомились на одном из собраний, а в итоге стали лучшими друзьями. В 1935 году он сидел в «Сан-Квентине», та отсидка стала его первой из шести. Нам не нужно было вести светские беседы о погоде, мы понимали друг друга с полуслова. Он стал моей опорой. Многие годы я нуждался в таком друге, как он. На выходных я, Джордж и малыш Дэнни становились настоящей семьей.

Малыш Дэнни отмачивал уморительные корки во время прогулок по пляжу. Заметив симпатичных дам, он строил им глазки и лепетал:

– Мы тут только с папой. Мамочка ушла.

И девушки тут же таяли, как масло на сковородке.

Джордж тоже его обожал.

– Это ты его научил подкатывать, Дэнни?

– Не-а.

– Он гений.

С божьей помощью дела постепенно наладились. Я помогал Нянечке деньгами, а она помогала мне с сыном. Она прекрасно влияла на малыша Дэнни. Когда я забрал его на выходные в очередной раз, он важно сказал:

– Папочка, дела. Мне надо сделать дела по дому.

Я разрешил ему забрать газеты из почтового ящика и дал за это десять баксов. Когда мы с Джорджем отвезли его к Нянечке на следующее утро, малыш Дэнни сунул купюру в карман ее халата. Джордж чуть не расплакался от увиденного. Он был железобетонным бывшим зэком, но этот нежный и щедрый жест растрогал даже его.