Земля вокруг пруда была рыхлой, болотистой, и не высыхаладаже в такую жару. Комары вились тучами, крапива жгла голые ноги. Придерживаясонного ребенка, Ксюша пошла очень быстро, потом побежала, и только выбравшисьна шоссе, замедлила шаг.

От ближайшей деревни до станции ходил рейсовый автобус, но уостановки столпилось много народу, и Ксюша решила идти пешком. Дороги она незнала, на дачу ее привозили на машине. Солодкины, как и все жители дачногопоселка, давно забыли, что на свете существуют электрички. Своим ходомдобиралась только прислуга. Раиса говорила, что идти часа полтора, свернуть сшоссе у водонапорной башни на проселочную дорогу. Дальше вдоль реки, потомчерез деревню Зыковку, потом полем, по тропинке. Заблудиться невозможно, гулэлектрички слышен далеко, к тому же прямо у станции старая пожарная каланча, еевидно, как только пройдешь Зыковку.

Вдоль реки вилась широкая пыльная тропинка, она смыкалась спесчаным пляжем, потом уходила в сторону. С пляжа слышались голоса, смех. Здесьчасто купались не только деревенские, но и дачники. Ксюша слишком поздносообразила, что может встретить кого-то из соседей. Кусты дикой малиныкончились, тропинка вывела ее прямо на пляжный песочек, где загорала соседка,мадам Васнецова с внуком Петей семи лет и двумя Петиными приятелями. Мальчикииграли в мяч в воде, мадам возлежала на полотенце, рассеянно листая толстыйяркий журнал. Эрдельтерьер Чуня с лаем кинулся на Ксюшу, Маша окончательнопроснулась и заплакала. Васнецова отложила журнал, поднялась с полотенца ивстала на пути, широко расставив толстые ноги.

— Здравствуй, детка. Ты куда собралась в такое пекло?

— Добрый день, Ангелина Евгеньевна, — Ксюша заставила себяулыбнуться, — я на станцию.

— На станцию? Почему с Машенькой? И зачем тебе такойздоровый рюкзак? Что-нибудь случилось?

— Маше пора делать прививки, — пробормотала Ксюша и толькосейчас поняла, как глупо и неубедительно это звучит. Но отступать было некуда.

Мадам Васнецова желала знать все про всех, на правахпредставителя общественного мнения влезала в чужие дела, консультировала повсем вопросам, от садоводства до медицины, учила всех желающих и не желающих,как удобрять огурцы и выстраивать отношения с детьми, чем мазаться отревматизма и от подростковых прыщиков, как ставить на место зарвавшихсяневесток и зятьев. Ее уроки были бесконечны, как телесериалы.

«Господи, ну почему именно сейчас? — с тоской подумалаКсюша. — И почему именно мадам Васнецова?»

— А кто тебе сказал, что лето-лучшее время для прививок? —вскинула брови Ангелина Евгеньевна. — Это большая ошибка — прививать такогомаленького ребенка, да еще в такую жару.

— Мне звонили из поликлиники, — соврала Ксюша, — сказали,что тянуть нельзя ни в коем случае.

— Ты им доверяешь?

— Да конечно. Простите, Ангелина Евгеньевна нам пора. Скоробудет гроза, к тому же я боюсь попасть в перерыв. Электрички ходят редко.

— Погоди, но Олег ведь на даче. Разве он не может васотвезти?

— Он плохо себя чувствует.

— Ах, ну конечно, у вас вчера были гости, такие шумные, чтомы не могли уснуть. Наверное, тяжело принимать ночных гостей при такоммаленьком ребенке?

Маша плакала, солнце пекло, воздух сгустился и застревалгорячим комком в горле. Дело было в том, что Ангелине Евгеньевне все никак неудавалось поближе познакомиться с Ксюшей, между тем новая жена Олега Солодкинавызывала у нее жгучий интерес. Всякий раз, когда мадам заходила на участок,удар принимал на себя кто-то другой: Раиса, Галина Семеновна, в крайнем случае,Олег. Они ловко уводили беседу в сторону, подальше от семейных проблем,подальше от Ксюши. А тут — такой случай!

— Я все хотела тебя спросить, детка, где твои родители? Ихчто, сюда не приглашают? У них не сложились отношения с Галиной Семеновной? Яведь сразу догадалась, что они — люди совсем другого круга. Я, конечно, ничеготакого не хочу сказать, уверена, родители у тебя интеллигентные люди. Наверное,даже слишком интеллигентные. Именно это я имею в виду, когда говорю о другомкруге. Ты меня поняла?

— Простите, Ангелина Евгеньевна, — Ксюша сделала осторожныйшаг в сторону тропинки, но Васнецова тут же схватила ее за руку, силой усадиларядом с собой на полотенце, не обращая внимания на Машин плач.

— Погоди-ка, я ведь даже не знаю, сколько тебе лет. Скажуоткровенно, в поселке все были шокированы, когда ты появилась здесь этим летом,да еще с ребенком. Никто не мог дать тебе больше пятнадцати. А учитывая, чтосегодняшние пятнадцатилетние девочки выглядят на все тридцать…

— Мне девятнадцать, — Ксюша попыталась подняться.

— Ну да, понятно, — глаза Ангелины Евгеньевны переливалиськрасивым изумрудным блеском, словно крылья навозного жука. — А как вообще утебя складываются отношения с Олегом? Он старше тебя на много лет, и такойсложный, своеобразный человек.

Со стороны станции медленно наползала туча, плотная,пепельно-лиловая, как огромный свежий синяк. Ксюша резко поднялась.

— Простите, нам пора.

— Погоди-ка. Твою малышку смотрел хороший врач? Не всеболезни можно поймать в таком раннем возрасте, отставание в умственном ифизическом развитии проявляется значительно позже, очень постепенно, я,конечно, ничего не хочу сказать, твоя Катенька — прелестная девочка, и выглядитсовершенно здоровой.

— Ее зовут Маша.

— Ох, конечно, извини. Я перепутала. Катенька — это ЕгораКузьмича правнучка. Ей уже год.

Туча наползла, наконец, на расплавленный солнечный диск,вдали протяжно, тяжело ударил гром. Ангелина Евгеньевна охнула, схватилаполотенце и, позабыв о Ксюше, бросилась к воде.

— Эй, ребята! Петька, Сережа! Ну-ка быстро вылезайте!Сколько можно?

Гроза застала Ксюшу в открытом поле. Спрятаться было некуда.Единственное, что она могла сделать — это накрыть Машу своей ветровкой.

«Хорошо, что ткань не промокает, — утешалась она, шагая подпроливным дождем, — отлично, что я не поленилась, складывая вещи, запаковатьвсе в полиэтиленовые мешки, и даже если вода попадет в рюкзак, есть шанспереодеть ребенка в сухое и переодеться самой».

Маша притихла, сжалась в комочек у мамы на животе, но неспала, вздрагивала при каждом громовом раскате. Ксюша почти бежала, рюкзакбольно колотил по спине, в кроссовках хлюпала вода.

— Еще не хватало нам простудиться, — бормотала она, слизываяс губ дождевые капли и вытирая ладонью влажное личико ребенка, — вот толькоэтого нам с тобой, Машуня, не хватало для полноты впечатлений. Интересно,неужели такой взрослой тетке не стыдно говорить всякие гадости про болезни,которые не сразу выявляются? За что она нас обижает? Мы ведь ничего плохого ейне сделали.