– Жюстен…

– Пожалуйста, Шанталь, дайте мне договорить. Я люблю вас! Люблю с той самой минуты, как встретил вас босую, в одной лишь разорванной сорочке, еще не зная, что эта встреча перевернет всю мою жизнь, став для меня спасением и проклятием одновременно. Я всегда знал, что вы никогда не посмотрите на меня как-то иначе, чем как на друга, и был готов на это взамен возможности видеть вас, слышать вас голос… Но теперь все изменилось. Вы больше не нуждаетесь во мне, и мое существование потеряло всякий смысл. Уезжайте, Шанталь, прошу вас. Уезжайте и никогда больше не возвращайтесь…»

Гордый де Кресси. Уверенный в том, что мы никогда больше не встретимся, он открыл мне свое сердце, признался в слабости. И теперь мог чувствовать себя крайне неловко, возвращаясь к тому, к чему возврата быть не должно.

Подойдя к экипажу, возле открытой дверцы которого ждал Патрис, я не удержалась и обернулась. Взгляд стремился на окна второго этажа и безошибочно разыскали те, что принадлежали помощнику шефа полиции, возле одного из которых в скорбном одиночестве замерла фигура де Кресси, не нашедшего в себе сил отказаться от возможности в последний раз увидеть ту, которую сильно любил. Наши взгляды встретились. Я подняла руку, чтобы приветствовать его, но полицейский тут же поспешил отойти от окна, и его место заняла тяжелая портьера, скрывшая от моего внимания мужские глаза, в которых стояли слезы…

Именно в тот момент я и сделала шаг вперед, окончательно переступив рубеж, после которого уже никогда не смогла бы вернуться обратно.

Я возвратилась к карете и, больше не оборачиваясь, забралась внутрь. Эта страница моей жизни закрылась навсегда.

* * *

Крики чаек сладкой музыкой звучали над головой. Легкий бриз играл волосами. Море… оно снова было со мной, даря так необходимые покой и негу. Я старалась получше запомнить это краткое ощущение счастья, потому что скоро ему придет конец. Вызов принят, и игра со смертью вот-вот должна была начаться.

Патрис не лукавил, когда удивлялся странной таинственности, окружающей пребывающего на борту Арно. Никто, кроме нескольких человек, и не подозревал, что в одном из двух больших сундуков, доставленных на «Смерч» вместо одежды, скрывался мальчишка, крепко прижимающий к себе щенка, который, словно бы догадываясь, что от него требуется, не издал ни единого писка, не выдав ни себя, ни своего товарища. Команде еще предстояло доказать мне свою преданность, и вынимать из кармана припрятанный туз было слишком рано.

По мере приближения к цели небо прояснялось. Зима, царившая в Европе, не властвовала над этой частью Средиземноморья, и днем по-прежнему светило солнце, тепла которого мне так недоставало в последнее время. Поразительно, но за время путешествия мы не встретили ни единого военного или пиратского судна, лишь пару торговых кораблей, столкновение с которыми не входило в наши планы. Единственное, в чем я не смогла себе отказать, так это упросить капитана слегка изменить маршрут, чтобы еще раз, издали посмотреть на белеющие вдалеке стены Боравии, которые необъяснимым образом значительно возросли в размерах со времени моего визита. Генерал Айван времени даром не терял. Неожиданное появление нежеланной наследницы в самом центре Боростиана заставило его принять радикальные меры, и в первую очередь он решил усилить охрану государства со стороны моря.

Что ж, пусть. Это его не спасет. Боравия недолго будет услаждать взоры убийцы, расплата настигнет его раньше, чем он предполагает. Ну а пока мне стоило потратить оставшееся до конца путешествия время на то, чтобы улучшить физическую форму, для чего я, к вящему удовольствию Нино, вновь вернулась к ежедневным тренировкам под его чутким руководством, к которым теперь изредка присоединялся Ренард или же сам капитан, которые окружали и нападали одновременно с нескольких сторон, заставляя меня вертеться как угорь на сковородке, придумывая различные способы выйти из схватки живой и невредимой.

Все остальное время я посвящала беседам с мудрецом, по какой-то ему одному известной причине отказывающимся назвать свое настоящее имя, объясняя это трудностью произношения, и настаивающим, чтобы я звала его более удобным для моего языка арабским словом Сиддик, что в переводе означало – правдивый, верный.

Обнаружив в парижском доме де Ламмеров шахматную доску с настоящими фигурами, я упросила Патриса позволить мне взять ее с собой и теперь внимательно слушала и запоминала, какие ходы делают конь и ладья, почему первыми в бой идут пешки и какими особенностями обладает королева, от действий которой зачастую и зависел исход игры.

– Земля! Прямо по курсу Тахмиль! – крик впередсмотрящего разорвал предзакатную тишину. Тотчас же со всех сторон посыпались команды, которые экипаж в точности принялся выполнять. Со стороны могло показаться, что дремлющее судно очнулось ото сна и зажило собственной жизнью.

Приливы и отливы в этой части Средиземного моря проходили практически незаметно, в отличие от того же залива Габес, в котором уровень подъема воды в часы прилива мог достигать до двух с половиной метров, поэтому не было особой необходимости в том, чтобы ждать до утра, но тем не менее по приказу капитана судно встало на якорь в полульё от островов. В этом не было ничего странного. На Тахмиле не было маяка, и в сгущающихся сумерках шхуна запросто могла попасть в ловушки, окружающие здешние места, на фоне которых перспектива разбиться о подводные скалы было не самым страшным итогом.

Со смотровой площадки крепости море было видно, как на ладони, и смело можно было биться об заклад, что «Смерч» уже давно заметили и доложили о его приближении Ангусу. Не страшно. Вряд ли кому придет в голову связывать шхуну Патриса с Розой, сбежавшей в неизвестном направлении задолго до него, и значит, кораблю не грозило быть разнесенным на щепки пушечными залпами.

Темная ночь, хранительница многих тайн. Она скрывает под своим загадочным покровом всякого, кто не желает быть обнаруженным раньше времени. Сегодня даже луна, верная спутница ночи, казалось, была на нашей стороне. Шхуна с зажженным на ней фонарем некоторое время мирно дрейфовала, отстаиваясь на якоре, отвлекая на себя внимание наблюдателей, а затем с нее на воду спустили большую шлюпку с находящимся в ней капитаном в компании нескольких матросов, которые дружно начали грести к берегу. Шлюпка, как и судно, была достаточно освещена, чтобы легко просматриваться из цитадели.

Пока все внимание наблюдателей было сосредоточено на находящихся в поле видимости объектах, от заднего борта шхуны беззвучно отделилась маленькая шлюпка и, пользуясь темнотой, осторожно двинулась в сторону одного из отдаленных островов архипелага.

* * *

– А вот и мой бравый капитан! Патрис, мой мальчик, с возвращением! – Ангус крепкими объятиями поприветствовал новоприбывшего, всем своим видом демонстрируя доброе к нему расположение. – Только зря ты оставил своего красавца у входа в бухту. Уж кто-кто, а ты прекрасно знаешь, как коварно море в это время года. В прошлый раз Энрике оставил свою посудину на том же месте и сильно пожалел об этом. К вечеру барометр начал падать, ветер перешел на норд-ост и резко усилился. Пошел снег, да такой густой, что твои сливки. При нулевой видимости обнаружить дрейф не удавалось, а горе-молодчики в отсутствие капитана не додумались использовать цепь, чтобы смастерить буек для определения дрейфа самостоятельно.