Логика Людовика Благочестивого была абсолютно понятна, причем этот эпизод примечателен в контексте истории всей Европы, а не одной лишь Руси, о которой мы только что говорили. Император заподозрил незнакомцев потому, что узнал их по внешнему виду. Еще бы: с темноволосыми византийцами прибыли некие блондинистые личности в весьма характерных одеждах, с характерной экипировкой и характерными же повадками. Естественно, император предпринял расследование и выяснил, что это свионы, то есть шведы. Военные действия между их соотечественниками и франками не прекращались, так что к 839 году у Людовика были все основания для того, чтобы не доверять этим людям. В самом деле, стал бы франкский император затевать целое расследование из-за нескольких представителей неизвестного (допустим, славянского) народа, доселе не замеченного в конфликтах с франками!

Тем более, что, базируйся сей народ где-нибудь в районе Смоленска (в том же Гнёздово), до франков его посланцы вряд ли добрались бы: слишком далеко. А вот шведы – совершенно другое дело, они вполне могли к франкам приехать и, более того, регулярно приезжали. Причем отправиться с посольством в Константинополь они могли только в одном случае – если вообще были в состоянии пробраться от Балтийского до Черного моря, а значит, население тех краев должно было быть более или менее дружественным к ним. Других вариантов в то время не имелось. Отсюда вывод: такое поведение шведских послов – однозначный признак колонизационной активности.

Между тем в 840 году Людовик Благочестивый умер, и империю Карла Великого (ну кто бы мог подумать!) постигла точно такая же феодальная раздробленность, как спустя три столетия – Русь. Каролингская империя просуществовала как единое государство всего 40 лет, и то лишь потому, что из всех сыновей Карла Великого единственным наследником остался Людовик: некому больше было претендовать на свою долю.

Что же касается наследников самого Людовика, то им повезло не так однозначно. Трое его сыновей – Карл Лысый, Людовик Немецкий и Лотарь – оказались перед необходимостью делить власть и огромные территории. Имперская корона досталась Лотарю, но его братья Людовик и Карл объединились и, принеся друг другу клятву, которую франкские хроники сохранили практически дословно, принялись воевать со своим братом. Конфликт закончился в 843 году заключением Верденского договора, по которому империя Карла Великого превратилась в Западно-Франкское королевство (современная Франция), Восточно-Франкское королевство (Германия) и недолговечное Срединное королевство (в которое среди прочих земель вошла и Лотарингия, то есть земля Лотаря, из-за которой французы с немцами спорили вплоть до XX века[77]).

Итак, в бывшей империи начался кавардак. У викингов появилась великолепная возможность реализовать весь свой творческий потенциал, ведь сопротивляться им было очень сложно. Если нападение на Карла Великого (да и на Людовика Благочестивого) было чревато весьма неприятными последствиями, то уже с 840-х годов активность викингов вышла на совершенно новый уровень. Замечательный современный медиевист Жак Ле Гофф писал по поводу Верденского договора, что при разделе, «подготовленном ста двадцатью экспертами, которые как будто пренебрегли всеми этническими и естественными границами», каждый из братьев получил равноценную часть экономико-географического пространства, включавшего природно-хозяйственные пояса Европы «от обширных пастбищ пограничных марок[78] до солеварен и оливковых плантаций Каталонии, Прованса и Истрии». Активно формировавшаяся Европа больше не была сосредоточена на Средиземноморье. Учитывая тот факт, что европейские коммуникации осуществлялись в большинстве случаев «перпендикулярно растительным зонам», обозначилась проблема развития отношений между Севером и Югом, Фландрией и Италией, североморско-балтийскими и средиземноморскими портами. Одновременно с этим росло значение меридиональных осей «север – юг». По этим осям и ринулись грабить викинги, не встречая особого сопротивления. 845 год стал в этом отношении ключевым. Всего лишь за пару лет, прошедших после заключения договора в Вердене, они успели опустошить земли в долине Сены и Луары, разрушить Нант и Руан. 28 марта, аккурат на Пасху, викинги (принято считать, что во главе с Рагнаром Лодброком) без особого труда и без штурма заняли Париж – столицу Западно-Франкского королевства! Впрочем, в то время город еще не обладал той славой и благоустроенностью, которые обретет в будущем. Тем не менее в глазах неуемных скандинавов Париж выглядел весьма ценным призом, и Карл Лысый был вынужден заплатить им 7 тысяч фунтов серебра в качестве выкупа, чтобы они не сожгли разграбленный город и ушли, как обещали, навсегда.

Тем временем датчане под предводительством конунга Хорика разграбили и сожгли Гамбург; епископ Ансгар, один из героев неудавшейся христианизации датчан, чудом избежал гибели. Уже хорошо нам знакомый Рёрик Фрисландский разорял владения Лотаря во Фрисландии (тогда же он взял и Дорестад). Земли по рекам Эмс, Везер, Рейн, Маас, Шельда, Сомма, уже упоминавшиеся Сена и Луара, Гаронна – все это было буквально в течение одного года атаковано викингами, причем достаточно небольшими отрядами. У них не было необходимости формировать крупные военные соединения для подобных дел: к 844 году поняв, что местное население и власти не окажут серьезного сопротивления, они бросились грабить все, до чего могли дотянуться. Кстати, в то же время подверглась разграблению и шведская Бирка (по понятной причине: есть церковь – надо грабить). Это стало делом рук дружины на 32 кораблях под руководством шведского конунга-изгнанника Анунда, причем 21 корабль ему предоставили датчане, а на одиннадцати находилась собственная команда Анунда. На востоке возобновились атаки на Ладогу. В соответствующих археологических слоях обнаружены убедительные следы больших пожарищ. Правда, не исключено, что они связаны с уже упомянутым восстанием против варягов: здесь абсолютная точность, к сожалению, вряд ли возможна. К тому же, если учесть, что викинги разграбили Бирку, населенную такими же, как они, скандинавами, логично предположить, что и Ладогу могла постигнуть та же участь. Даже если определенную часть ее населения составляли скандинавы, северных агрессоров это не заботило. Напомню: речь идет о различных догосударственных образованиях, в которых не было принято оперировать понятием «сограждане». В чужих краях, по сути, нет своих. «Свои» – это родственники и соседи, а все остальные – однозначно чужие. Причем еще неизвестно, являются ли они вообще людьми.

В это время практически перестала работать «буферная зона» во Фрисландии. Во-первых, используя ее ресурсы (если быть точным, то ресурсы Восточно-Франкского королевства), конунги Дании просто начали драться за власть друг с другом[79]. Во-вторых, Фрисландия утратила роль собственно «буфера» и превратилась в базу для набегов. В общем-то, такой поворот закономерен: викинги продолжали защищать Фрисландию, как и было договорено с франками, но нести ответственность за все остальные территории их никто не уполномочивал. К тому же сами защитники фризских земель могли и не участвовать в набегах, а просто предоставлять за некую долю прибыли базу для набегов своих «коллег». При таком раскладе формально виновных не находилось, ведь никто ни в чем не клялся и намерений своих не обязан был раскрывать.