– Значит, она воображала себе дьявола красивым, и Лэшердля нее превратился в красавца. Вот видите, все, что он есть, проистекает отнас.

– Возможно, мадам, возможно. – Терзаемый жаждой, япокосился на пустой бокал, но решил, что не стану напиваться. – Авозможно, и нет.

– Да, вот почему меня так привлекает этосоздание, – сказала она. – Разве вы до сих пор не поняли, что само посебе оно не умеет мыслить? Оно способно сосредоточиться только по приказуСюзанны; по зову Деборы оно научилось концентрироваться в одном месте ивызывать бурю; а я научила его превращаться в старика… И оно в восторге отэтих проделок, ему доставляет удовольствие разглядывать нас человеческимиглазами. Неужели так трудно догадаться, что именно своей изменчивостью,стремлением к постижению нового и нежеланием останавливаться на достигнутом ономне и нравится?

– Но оно таит в себе опасность! – прошепталя. – Это существо лжет.

– Нет, это невозможно. Спасибо, что предупредили, новсе ваши предостережения настолько беспочвенны, что над ними можно толькопосмеяться.

Она протянула руку к бутылке и вновь наполнила мой бокал.

Но я не принял его.

– Шарлотта, умоляю…

– Петир, позвольте мне говорить откровенно, потому чтовы этого заслуживаете. Наша жизнь наполнена борьбой, мы ко многому стремимся ивынуждены преодолевать неисчислимые препятствия. Сюзане, например, мешали еенаивность и невежество. Дебору воспитали как сельскую оборванку, и даже всобственном замке она всегда оставалась не более чем страшащейся всего на светекрестьянской девчонкой, считавшей Лэшера единственным источником своегоблагосостояния.

Так вот, я не сельская знахарка, не пугливая девчонка безроду и племени. Я родилась и выросла в богатстве и роскоши, мне дали отличноеобразование, и с малых лет я привыкла получать все, что только могла пожелать.В свои неполных двадцать два года я уже мать, а вскоре, наверное, стану вдовой.Я управляю всем поместьем и начала делать это еще до того, как мать поделиласьсо мной своими тайнами и прислала сюда Лэшера. И в дальнейшем я по-прежнемунамерена изучать это существо, использовать его и позволить ему черпать силытам, где их в избытке, то есть у меня.

Полагаю, что вы не нуждаетесь в дальнейших объяснениях,Петир ван Абель, – ведь мы с вами очень похожи, и на то есть свои причины.Вы сильный человек, я тоже. Однако я хочу, чтобы вы поняли кое-что еще: яполюбила этого духа – слышите? – я научилась его любить! Потому что этотдух стал моей волей!

– Он погубил вашу мать! – воскликнул я и вновьзаговорил о безграничном коварстве сверхъестественных сил, подтверждение чемумы находим во множестве древних легенд и сказаний. В завершение своей тирады язаявил, что это существо нельзя до конца понять разумом, а следовательно,нельзя и управлять им разумно.

– Моя мать отлично знала вам цену, – печальнопокачала головой Шарлотта, протягивая мне бокал с вином, от которого я вочередной раз отказался. – Все вы из Таламаски в конечном итоге не лучшекатоликов и кальвинистов.

– Ничуть не бывало, – сказал я. – У нас сними нет ничего общего. В отличие от духовенства мы черпаем наши знания,основываясь на наблюдениях и опыте! Мы шагаем в ногу со временем и с этой точкизрения скорее сродни хирургам, терапевтам, философам!

– Ну и что это значит? – фыркнула Шарлотта.

– Духовенство ищет ответы в откровениях, в СвятомПисании. Рассказывая о старинных легендах про демонов, я пытался привлечь вашевнимание к чистому знанию! У меня и в мыслях нет призывать к буквальному и доскональномувосприятию всего, что написано в области демонологии. Нет! Следует выбрать лишьсамое главное, а остальное безжалостно отвергнуть.

Она молчала.

– Вы говорите, дочь моя, что получили весьма хорошееобразование. В таком случае вспомните судьбу моего отца, хирурга Лейденскогоуниверситета, человека, который отправился в Падую, чтобы учиться, а затем вАнглию, чтобы слушать лекции Уильяма Гарвея[5]; отец выучил французский, чтобычитать труды Паре[6]. Великие врачеватели отбрасывают в сторону «священныекниги» Аристотеля и Галена. Они учатся, рассекая мертвые тела, рассекая живыхживотных! Они ведут наблюдения и таким образом обретают знания. Это и нашметод. Поэтому я и говорю – посмотрите внимательнее на это существо, вспомните,что оно совершило! Я утверждаю, что оно своими трюками довело Дебору до гибели.Оно погубило и Сюзанну.

Молчание.

– Значит, вы советуете изучить его получше. Вы велитемне отнестись к нему так, как отнесся бы врач. И покончить при этом сколдовством, заклинаниями и тому подобным.

– Да, для этого я сюда и приехал, – со вздохомподтвердил я.

– Вы приехали сюда ради чего-то другого, гораздо болееважного и лучшего, – возразила она, одарив меня дьявольской и в то жевремя очаровательной улыбкой. – Ну же, будем друзьями. Выпейте со мной.

– Мне бы лучше сейчас отправиться спать.

Она мило рассмеялась:

– Я тоже не прочь отдохнуть, но не сию минуту.

Она снова протянула мне бокал, и, чтобы не показатьсяневежливым, я принял его и выпил, мгновенно опьянев еще больше, чем прежде,словно в бутылке было адское зелье.

– Пожалуй, мне уже достаточно, – пробормотал я.

– Это же мое лучшее бордо, вы обязательно должны выпитьеще. – Шарлотта опять наполнила мой бокал.

– Ладно.

Знал ли я тогда, Стефан, что должно произойти? Неужели дажев ту минуту, когда я поднес бокал к губам, я любовался ее сочными губками иизящными ручками?

– Милая красавица Шарлотта, – сказал я, –известно ли вам, как я люблю вас? Мы говорили о любви, но я не сказал…

– Знаю, знаю, – ласково прошептала она, поднимаясьи беря меня за руку. – Не расстраивайтесь так, Петир. Я все знаю.

– Взгляните вокруг! – Я попытался привлечь еевнимание к прекрасному зрелищу: огни внизу, казалось, танцевали на деревьях,словно светлячки, и сами деревья как будто ожили и наблюдали за нами, а ночноенебо уходило в безбрежную высь, где сияли звезды и залитые лунным светомоблака.

– Идем, дорогой, – сказала Шарлотта, увлекая меняза собой к лестнице.

Признаюсь, Стефан, ноги мои ослабли от вина, я спотыкался.