Меня удивило такое признание.

— Ты о чем? — спросила я.

— Все хотят много денег.

— Много денег? — поразилась я. — За такую услугу? Сережачто, американский шпион?

— Да нет, — успокоила меня она, — за услугу денег они нехотят, за услугу они хотят услугу, которая принесет много денег.

— Ну, милая, уж здесь выкручивайся сама. Как-то ты решаешьсвои ежедневные вопросы, реши и этот. Мне очень нужно. И не набивай себе цену,не опошляй нашу дружбу.

— Мама, разве я набиваю? Как тебе не стыдно? Сама жеспрашиваешь, я только отвечаю. Я и звоню-то по другому вопросу. Ты в курсе, чтоуже окончательно назначен день свадьбы?

— Еще бы! — радостно воскликнула я и горестно подумала: «Нучто за черная полоса пролегла через мою жизнь! Куда ни кинь, везде клин! И всеэто из одного корня растет».

— Так вот, Мама, сегодня Миша мне все рассказал, да и Лизазвонила. У них проблема. Сердце мое тяжелым стуком зашлось в груди.

— Что еще?!

— Они хотят знать, будешь ли участвовать ты, но теперь незнают, как и спросить.

— Что значит «как спросить»? — изумилась Я. — И в чемучаствовать?

— Да в приготовлениях к брачной церемонии, Мама, будто утебя есть сейчас другие проблемы! — рассердилась Тамара.

«Еще сколько», — подумала я.

— Лиза считает, что тебе как тетушке было бы уместно и посредствам участвовать. Она не уверена, что прилично задавать такие вопросыпрямо тебе, ты все же не близкая родня, ну в смысле не мать, и поэтому онаспросила меня, но я-то не в курсе твоих планов, поэтому пока отмолчалась.

— Намерена участвовать, — заявила я, — буду участвовать,несомненно.

Тамара замялась.

— Мама, учти, это очень дорого. Лиза хочет с размахом, сбольшим размахом, — предупредила она.

— За размах пусть платит сама, я заплачу лишь за то, чтосочту необходимым. Я не настолько богата, чтобы удавиться от жадности, но и ненастолько бедна, чтобы пускать деньги по ветру. Положу даже кое-какое приданоемоей Жанне, но лишь то, что она сможет забрать с собой в случае развода.

— Мама, тьфу на тебя, — рассердилась Тамара. — Разве можноговорить о разводе накануне свадьбы?

— Надо планировать и приятные вещи, не только же заботы. Нопочему Елизавета Павловна не обратилась с этим вопросом ко мне? (Я имею в видусвадебную церемонию.) Почему она говорит о ней с тобой? Я что, произвела на неетакое невыгодное впечатление?

— Напротив, — с радостью сообщила Тамара, — она полностьюпеременила свое мнение, Уж не знаю, что ты там с ней делала, но онарассказывает о тебе взахлеб. Называет тебя гением, хотя (я точно знаю) непрочитала ни одной твоей книжки.

— Пусть не читает и впредь. Меня устраивает подобная оценка.О дворянстве Жанны она поминала?

— Да. Поминала. Ты что ей наплела про свой портрет? Нельзяже так безбожно дурить будущих родственников.

— Только родственников так дурить и можно. Остальным это пофигу. А про портрет она додумалась сама, я лишь не развеяла ее заблуждения.Кстати, ты не выдала нас?

— Что ты, молчала, как Штирлиц, и кивала головой. Но тут иврать не надо, ты-то у нас дворянка.

— Да. Я — да. Слава богу, моей бабушке это вовремя пришло вголову. Я хоть выросла как человек, с чувством собственной исключительности, номы все не о том. Что она сказала о Жанне?

Тамара задумалась.

— Знаешь, Мама, о Жанне Лиза вовсе не поминала. Говорилитолько о тебе.

О твоей эксцентричности, о твоей оригинальности, о твоемталанте и о твоем интеллекте. Слушай, где ты все это взяла для приема гостей?Может, подскажешь?

Мне пригодится.

— Эксцентричность и оригинальность надо иметь свои, так жекак талант и интеллект, — гордо заявила я. — Лично у меня все это появляется сперепугу. Так ты, значит, уверена, что Елизавета Павловна довольна.

— Довольна она быть не может, поскольку Михаил доопределенного момента всецело принадлежал только ей, но она сказала: «Пустьженится на этой Жанне, раз уж у нее такая тетя».

Вот он, «луч света в темном царстве». Хоть чем-то судьбапорадовала .меня. Дожила-таки я до любви Елизаветы Павловны. Передать не могу,как это приятно. Чувствуется, у нас будет здоровая и крепкая семья.

И тут же я вспомнила о тех проклятых кустах. И мир померк. Ина душе заскребли кошки. Кусты! Дьявол бы их побрал! Душа моя сразу запросиласьтуда.

Бежать. Разведать. Бороться. Искать. Найти и не сдаваться…

— Значит, я скажу, что ты согласна? — очень вовремя отвлекламеня от неприятных мыслей Тамара.

— Пусть Елизавета Павловна позвонит, и я сама ей это скажу,а ты, милочка, постарайся в ближайшее время выполнить мою просьбу.

— Я, Мама, уже все бросила и только твоими просьбамизанимаюсь, — огрызнулась Тамара и тут же с любовью добавила:

— Как все узнаю, сразу позвоню.

Вот так всегда: милая, добрая, а потом вдруг как огрызнется— и снова добрая и милая.

Знать бы, какая муха ее кусает. Секретарша или этот, партнеркакой-нибудь. Нет, нельзя женщине работать. Это очень портит ее характер.

Я глянула на часы. Однако пора в кусты.

В любой момент могла вернуться Жанна, а у меня сделаны невсе дела…

На этот раз мне повезло. Дорожка была пуста. Старая Деваперебралась в другую часть двора и там зацепилась языком за дворничиху. Жульканюхала цветы.

Еще мне будут говорить, что она кобель.

Я поспешила к цели и сразу занялась тщательным осмотромместа происшествия. И нашла…

Первое, что я увидела, был носовой платок Евгения. Один изтого комплекта платков, который мне подарила Венера, золовка моей гостеприимнойсоседки. Я долго ломала голову, что мне делать с таким подарком. Уже хотелаиспользовать их в качестве салфеток, но меня выручил Евгений.

— Хочешь, — спросил он, — заберу их себе?

— Да, возьми, — согласилась я, стараясь забыть, что даритьдареное дурно.

Но что я могу поделать, если есть у меня такая черта:решительно избавляться от всего, к чему душа не лежит. Так я расставалась совсеми мужьями, так рассталась и с платками. И вот встретилась. В кустах.

Я подняла платок и как вещественное доказательство положилаего в заранее приготовленный пакетик. Туда же я отправила и пуговицу, собираясьвпоследствии установить ее хозяина, и фантик от «Белочки», и окурок. Когда же ядобралась до разбитого флакончика из-под дешевых духов, сразу стало ясно,почему так «благоухал» мой Евгений. Судя по всему, Сергей «благоухал» тем же.