Девушка выхватила у него листок и начала размахивать им у него перед глазами.

– Понимаешь! Ведь это не обо мне написано. Речь идет об Эмили!

– О твоей сестре. Да, я понимаю.

– Моя сестра! Хэтерфилд, она здесь, в Лондоне! В Лондоне! И она остановилась у дяди!

– Похоже на правду, – сказал он, вновь отбирая листок у Стефани.

– В эту самую минуту она находится на Парк-лейн и не скрывается больше. Должно быть, случилось что-то серьезное, Хэтерфилд. Две недели назад я получила от нее письмо, и на тот момент сестра жила где-то в Йоркшире, занималась преподаванием, и все у нее было замечательно. – Девушка прошла к выходу и посмотрела вдаль, на другой берег темной реки, где спал Лондон в анемичном, бледно-желтом свете уличных фонарей. – Что-то случилось, Хэтерфилд, возможно, ее раскрыли, иначе она никогда бы не приехала к дяде.

– Не исключено, что это очередная авантюра – Олимпии.

Стефани резко обернулась. Она хмурилась, испепеляя газетный листок яростным взглядом, словно хотела стереть написанные там слова. Да, она была очень зла, однако нисколько не удивилась словам Хэтерфилда.

– Ты все знал!

– И что с того?

– Ты знал, что она здесь! Ты все знал и молчал! Ты и Олимпия, вы… Боже! И ничего не сказал мне!

– Какой смысл? Ты все равно не сможешь с ней увидеться. Никаких контактов.

Стефани подошла к нему вплотную и вцепилась руками в лацканы пальто.

– И давно ты знаешь об этом? Как давно?

– Я узнал об этом пару недель назад. – Из чувства такта он виновато опустил глаза. – Мы не хотели говорить тебе, чтобы уберечь от необдуманных или опрометчивых поступков.

Она с силой дернула его за грудки.

– Опрометчивых! Да как ты смеешь! Тебе прекрасно известно, что я и шагу не сделаю, не посоветовавшись с тобой.

Он отцепил ее от себя, разжав одну за другой руки девушки.

– Ты бы все равно меня не послушала и нашла возможность сбежать, чтобы увидеться с сестрой, и обязательно навлекла бы беду на свою голову. А я профессионал, не забывай, Стефани, и прекрасно разбираюсь в подобных вещах.

– Уф-ф. – Раздосадованная, она отвернулась от него, ибо от гнева, душившего ее, не могла больше ничего сказать. Всю последнюю неделю он вел себя как ни в чем не бывало: все эти завтраки и ужины, катание в экипажах и на лошадях в парке. В субботу они ходили в театр на «Дэвида Копперфилда». И все это время он знал. Он знал, где находится ее сестра, более того, он знал, что она – о боже! – совсем рядом, менее чем в миле от нее!

– Не сердись, Стефани. Олимпия советовался со мной, и мы решили, что так будет лучше. Дело в том, что…

– Кто он?

– Прости, я не понял?

– Я хочу знать, кто этот мужчина, в которого она влюблена. Английский лорд. Полагаю, что она жила у него. И все это с легкой руки Олимпии, ведь он мастер устраивать дела такого рода, я имею в виду – подбирать пары. Старый сводник. Мне кажется, он думает, что любовные чувства отвлекут нас от серьезных вещей и уберегут от – беды.

– Стефани…

– Мне известно, что возлюбленный Эмили родом из Йоркшира. Об этом мне говорила мисс Динглби накануне нашего отъезда. Могу предположить, что он вдовец. У него есть сын, которому шестнадцать лет или около того, как раз ему и дает уроки сестра. Ты можешь не говорить, я и сама все узнаю.

У себя за спиной Стефани почувствовала беспокойное движение, затем услышала слова Хэтерфилда:

– Это Эшленд. Герцог Эшленд. Лично я встречал его всего пару раз, но в свое время о нем складывали легенды и считали неуязвимым, пока двенадцать лет назад его не ранили на забытой Богом горной тропе где-то в Афганистане. Поверь, твоя сестра в хороших руках.

– Я в этом не сомневаюсь. Достаточно посмотреть на великолепный экземпляр, который Олимпия подобрал для меня. Ты прекрасно справился со своей миссией.

– Ты ко мне несправедлива. И тебе хорошо известно, что моя главная задача – твоя безопасность.

Она резко обернулась и посмотрела ему в глаза.

– Я чувствую, что-то пошло не так, иначе мой дядя ни за что не позволил бы Эмили сбросить маску и появиться на публике. Определенно произошло что-то серьезное. Что именно?

Она уловила его мимолетное замешательство.

– Честно говоря, мне мало что известно. Олимпия попросил меня не вмешиваться. С этим делом разбирается другая группа его людей, и, откровенно говоря, я бы не хотел вмешивать тебя во все это.

– Я же не дура, Хэтерфилд.

– Я сказал тебе правду. Мне кажется, все очень просто. Вероятнее всего, герцог докопался до истины и узнал, кем является твоя сестра на самом деле, и…

– И поэтому привез ее в Лондон, подвергая смертельной опасности.

– Мне кажется, все наоборот. Насколько я знаю Эшленда, он обязательно докопается до сути и покончит со всем этим раз и навсегда.

Стефани взяла его за руки.

– Мы должны все выяснить вместе. А еще я должна поговорить с сестрой, и ты мне в этом поможешь!

– Постой, подожди минутку…

– Ты не понимаешь. Если ей грозит опасность… – Она не договорила, и фраза повисла в воздухе, ибо страшно было даже подумать, к каким ужасным последствиям это могло привести.

Освободившись от ее хватки, Хэтерфилд сложил листок и отдал девушке.

– Твоя сестра под надежной защитой. С ней Олимпия и Эшленд, и хотел бы я посмотреть на того осла-анархиста, который осмелится иметь дело с этими двумя мужчинами. Они не дадут никому даже приблизиться к ней, так что на сегодняшний день, пока они рядом, твоя сестра в полной безопасности. – Он нежно взял ее руки и прижал к своей груди. – Вопрос в другом – не грозит ли опасность тебе. Ибо если эта группа революционеров смогла раскрыть маскировку твоей сестры, то…

– Они с таким же успехом могут вычислить и меня.

Тишину нарушил отдаленный стук копыт. Стефани замерла, глядя в глаза Хэтерфилду. Так они и стояли, прислушиваясь к ритмичному стуку железных подков о камни мостовой, к скрипу несмазанных осей, все ближе и ближе, пока не услышали, как позвякивают удила. Хэтерфилд до боли сжал ее пальцы; серьезный взгляд стал еще суровее, брови сошлись на переносице, словно он пытался мысленно передать какое-то послание этим «цок-цок», «звяк-звяк» и «грым-грым», которые неумолимо приближались к ним.

И вдруг, едва уловимо поначалу, звуки стали глуше. Они, несомненно, удалялись, все дальше и дальше, пока не стихли совсем. Наступила тишина, и только волны бились о лодочный причал да мусорщики перекликались в предрассветном тумане.

Стефани вздохнула с облегчением. Хэтерфилд наклонился и прижался губами к ее окоченевшим пальцам, согревая их теплом своего дыхания.