– Хватит, – велел он. – Любопытство еще никого до добра не доводило.

Впереди показался слабый свет фар. Машина Егора осторожно подъехала к нам, и затормозила в нескольких метрах. Егор вышел, встав возле открытой дверцы, и терпеливо дожидался, пока мы подойдем.

– Иди в машину, – Игнат легонько подтолкнул меня в спину. – Егор, отвезешь ее к себе. Никуда не выпускай.

Остаток разговора я не слышала – села внутрь, и съежилась в комочек на заднем сиденье. Игнат с Егором поговорили еще пару минут, затем он сел за руль и медленно тронулся с места, разворачиваясь в сторону города.

– Как ты? – мельком взглянув на меня в зеркало, спросил Сонькин жених. Я слабо улыбнулась и махнула рукой.

– Сама не знаю. Домой ты меня, я так понимаю, не отпустишь?

– Нет. Да и тебе лучше поехать к нам: там тебя Соня ждет. Поговорите, ты успокоишься. Извини, конечно, но ты на покойника похожа.

Это сравнение невольно вызвало воспоминание о мертвом Рашиде и выстреле, и я вздрогнула. Остаток пути мы провели в молчании: я была не в состоянии беседовать, да и Егор не горел желанием.

У них дома меня встретила Сонька. Охая и ахая, подруга сразу повела меня на кухню, где всунула в руки рюмку с коньяком.

– Пей, – голосом, не терпящим возражений, потребовала Соня. Я выпила и поморщилась.

– Горячий душ? – деловито предложила подруга. Я кивнула. После водных процедур меня потянуло в сон: страх, ярость, гнев и все пережитые эмоции смешались, превратившись в усталость.

«Хоть бы этот день поскорее закончился», – подумала я, закрывая глаза и сворачиваясь клубком на диване. Сонька сидела рядом, включив телевизор, и что-то тихонько рассказывала: то ли о новых шмотках, то ли о родителях. Я была ей благодарна за то, что она не лезла с расспросами: я сама толком ничего не поняла, так что связно что-то рассказать у меня вряд ли бы получилось. Сонно попросив подругу написать моей маме, я отключилась.

По моим ощущениям, проспала я часов десять, не меньше. Когда открыла глаза, за окнами уже ярко светило солнце, а Сонька что-то напевала на кухне, безбожно фальшивя. Скинув с себя плед, я тихонько проскользнула в ванную, чтобы умыться, а только потом подошла к подруге.

– Боже мой, – заголосила Сонька, когда я тронула ее за плечо. – Так и умереть можно! Ты что, дура?

– Сама дура, – обиделась я. – Нечего песни орать.

– Я и не ору, а тихонечко напеваю, – настал Сонькин черед обижаться. Отложив в сторону лопаткой, которой она до этого активно размахивала, Сонька внимательно осмотрела меня, потому зачем-то покивала и указала на стул.

– Садись и рассказывай. Иначе я умру от любопытства.

– А кофе можно?

– Можно, если ты сейчас же начнешь вводить меня в курс дела, – разъяренно блеснула глазами Сонька, но поплелась к кофемашине. А я принялась рассказывать все, что произошло вчера в Малиново. Умолчала только об одном – что Федотов и Тимофеев меня шантажировали. С моих слов выходило, что я сама решила разыскать Марину, и преуспела в этом.

– Матерь Божья, – ахала Сонька по мере моего повествования. Лицо ее вытянулось от изумления, а рот глупо приоткрылся.

– Вот это да! И что, – осторожно спросила она, – кто в итоге стрелял?

– Понятия не имею. Тебе Егор что-нибудь рассказывал?

Сонька замотала головой и сдула со лба непокорную прядь.

– Не-а. Сказал, что сам толком ничего не знает. Велел у тебя спрашивать.

Я вздохнула, отпивая горячий кофе. Итак, ясно, что ничего неясно. Если история с пропажей Марины хоть как-то понятна, то все остальное… Я поморщилась – Сонька включила телевизор на полную громкость, и писклявый голос диктора новостей больно ударил по барабанным перепонкам.

«Вчера ночью городской судья Федотов трагически погиб, защищая свою дочь…».

Я подскочила на стуле, расплескав кофе. Сонька застыла рядом, не отрывая глаз от телевизора.

«По предварительным данным, судья Федотов вступил в схватку с похитителем своей дочери, которая пропала около двух недель назад. Мужчине удалось обезвредить преступника, однако сам он получил огнестрельное ранение, вследствие чего скончался. Дочь погибшего, Федотова Марина, не пострадала, и сейчас находится в городской больнице…».

Я тупо смотрела на экран, не обращая внимания на коричневые пятна на Сонькиной пижаме. Подруга не выдержала первой:

– Ев, это что же получается? Ты же сказала, что Рашида Марина… Ну, того самого. А они говорят, – Сонька кивнула в сторону телевизора, – что его Федотов убил. И в итоге сам скончался. Это же как так?

– Не знаю, – я отодвинула от себя пустую чашку и резко встала.

– Эй, ты куда? – забеспокоилась подруга. – Ева?

– Домой, – сообщила я. – Я устала, и хочу побыть одна. Да и родители, наверное, переживают.

Сонька виновато замялась, стоя в прихожей, пока я надевала обувь.

– Я обещала, что ты тут останешься…

– Кому?

– Что? – растерялась Сонька.

– Кому пообещала?

– Игнату, – покаянно пробормотала подруга. – Он утром звонил, спрашивал, как ты. Я ответила, что еще спишь.

Я аж побледнела от злости. Хватит с меня этих шпионских игр и прочей чепухи! Я хочу вернуться к нормальной жизни. Не бояться, в конце концов!

Соньку перемены в моем лице так обеспокоили, что она шагнула назад и быстренько добавила:

– Ну, если ты хочешь домой, то, конечно, иди. Давай такси тебе вызову, а?

– Не надо. Я пройдусь.

Обняв подругу на прощанье, я вышла на улицу. День выдался непривычно теплым для зимы – снег медленно подтаивал, сверкая на солнце, а многие люди шли без шапок и в расстегнутых пальто. Я последовала их примеру, распахнув куртку, и медленно направлялась в сторону дома, по дороге обдумывая услышанное.

Получается, что Игнат… Перехитрил всех? Что же случилось там, в доме, пока я сидела в сарае? Федотов все-таки приехал вместе с Тимофеевым. А потом его кто-то хладнокровно застрелил, и свалил всю вину на уже убитого Рашида.

Умно, ничего не скажешь. Игнат одним выстрелом убил двух зайцев: и от врага избавился, и Марину от тюрьмы спас. Какой молодец.

Родителей дома не оказалось. Пожевав холодные блинчики, оставленные мамой на столе, я переоделась и рухнула в свою постель. Уставилась в потолок, медленно моргая. И что дальше? Я свободна?

Нашарив правой рукой телефон, валяющийся рядом, я нашла в списке контактов номер Тимофеева и нажала на «Вызов». Длинные гудки, затем усталый голос ответил:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Алексей Владимирович. Это Ева, – представилась я.

В трубке повисло молчание. Забеспокоившись, я неуверенно позвала: