– Ах, ну конечно! Оставить всю самую грязную работу старшему брату! Кто бы сомневался! – сказал Персиваль маме. – И знаешь ведь, что ради твоей энчилады я сделаю все что угодно.

Гэри вытащил еще одну конфету из своего кармана, но она выскользнула у него из пальцев и упала на пол. Ватсон тут же подбежал к ней.

– О, нет, не получишь! – К удивлению, я тут же подскочила к этой конфете и буквально вырвала ее у Ватсона из пасти. Я победоносно взглянула на него: – Быстрее надо быть, маленький паршивец! – Я протянула конфету Гэри и тут же уставилась на нее, пытаясь воссоздать какой-то образ в своей памяти.

– Ты в порядке, дорогая? – Гэри вытащил еще одну конфету из кармана, и протянул мне. – Вот, возьми другую.

– Нет, спасибо, я… – И тут я вспомнила. Лакрица! Я обратилась к Гэри: – Где ты их взял?

– Да у нас целая куча таких в магазине валяется. – Он закатил глаза. – Луиза каждый день таскает нам по целой корзине. Мы выбрасываем все, кроме конфет. Из всей ее стряпни можно есть только лакричные карамельки. И наверное, это в принципе единственная съедобная штука без сахара.

Я уставилась на леденец. Луиза?

Мы с Гэри переглянулись, и я обратилась уже ко всем присутствовавшим:

– Агата тоже делала такие?

Барри ответил:

– Нет, она не делала леденцы вообще. Даже с марихуаной. И это была единственная моя претензия к ее ассортименту. Приходилось либо быстро съедать кайфкейки, либо замораживать. Что в принципе неплохо, но разморозку надо планировать заранее. А такие штуки, как леденцы, очень просты в употреблении – просто разворачиваешь их и засовываешь в рот. И никто, – Барри виновато посмотрел на маму, – ничего не заподозрил.

Моё сердце стало выстукивать бешеный ритм. Я держала в руках лакричную конфету, будто это была важнейшая улика, которую я собиралась представить на заседании суда.

– Вот именно такую штуку съел Ватсон тем самым утром, когда мы обнаружили тело Агаты. Ее он нашел там, возле двери в кухню, на втором этаже. А потом мы нашли другие лакричные конфеты, уже на кухне.

Я ожидала услышать какие-то междометия, но четыре пары глаз снова уставились на меня в недоумении, и я осталась без какой-либо обратной связи.

Я потрясла конфетой, которую держала в руке:

– Вы же сказали, что Агата никогда не делала таких вещей! А Луиза утверждает, что понятия не имела о том, что Агата готовила кайфкейки и использовала эту кухню! – По-прежнему никакой реакции, все четверо просто уставились на меня. Я снова потрясла конфетой. – Если Луиза единственная, кто готовил такие леденцы, то какого черта они делали на кухне, когда убили Агату?

Я почувствовала, что до них наконец-то дошло, правда, огонек понимания светил едва-едва. Гэри оказался единственным, кто переварил эту информацию.

– Как такое могло произойти? Ну, например, конфеты лежали в кармане у Агаты, так же как у меня сейчас, и они попросту рассыпались по полу.

Остальные кивнули в знак согласия с ним. И я была вынуждена признать, что такая вероятность существовала. Но не совсем.

– У меня сложилось впечатление, что Агате не нравилась стряпня Луизы. – Я была уверена, что не выдумываю, но не могла вспомнить откуда я это знаю.

– Сомневаюсь, что нравилась. Нечего там любить. Но, может быть, ей пришлись по душе вот эти конфетки. – Гэри пожал плечами. – Поверь мне, они помогают сохранить хорошие отношения, особенно если рядом находится Луиза.

Мама подошла ко мне и взяла меня за руку:

– Пусть полиция с этим разбирается, дорогая. Я уверена, что все хорошо. Давай закончим на сегодня и поедем домой ужинать.

Сославшись на то, что мне нужно закончить еще кое-какие дела наверху, во что, полагаю, никто не поверил, я отправила семью на ужин, пообещав, что скоро сама приеду к маме. Мне нужно было подумать. Без посторонних.

Хотя я еще и не могла собрать воедино кусочки этого пазла, интуиция подсказывала мне, что мои догадки в отношении Луизы верны. Честно говоря, я не могла представить, как она это делает, но теперь уже не видела никого иного в роли убийцы. Ну и как теперь быть?

Ватсон ходил за мной по пятам, пока я раздумывала и нарезала круги по магазину. Потом я поняла, что мы оставляем следы на полу, который помыл Персиваль.

На секунду мне стало стыдно, а затем я удивилась, зачем мы вообще стали мыть эти полы. Я же собираюсь их ремонтировать!

Отмахнувшись от этих мыслей, неважных и ненужных, я продолжила наматывать круги по магазину. Они все ошибаются. Пусть даже я и не могла пока объяснить почему. Просто они ошибаются и все. Я знаю, это была Луиза. Я поняла это, когда увидела лакричный леденец. Я просто знала.

Но в чем-то ведь мама была права. Все-таки это работа полиции. И что я собираюсь делать? Ворваться к Луизе домой и самостоятельно задержать ее? Позвонить Кэти и…

Кэти.

Если я не ошибалась, Кэти этот вопрос должен волновать больше, чем меня.

Несмотря на всю свою уверенность, как только я набрала номер Брэнсона, я почувствовала себя глупо.

Он взял трубку:

– Фред, как дела?

Должно быть, он сохранил в справочнике мой номер. Мне потребовалось время, чтобы собраться с духом и ответить. Я решила не обращать внимания на такие мелочи. Неважно и не нужно.

– Послушай меня… – Я отбросила все вежливости и любезности, чтобы сохранить самообладание. – Я знаю, кто убил Агату.

На другом конце линии воцарилось молчание. В голосе Брэнсона послышалась неуверенность:

– Неужели?

– Да, знаю. – Я перестала нарезать круги и остановилась, закрывая глаза и прокручивая эти мысли снова и снова у себя в голове. – Тем утром мы с Ватсоном обнаружили тело Агаты из-за лакричных конфет. Ватсон нашел их у кухонной двери – вот почему я вошла внутрь и увидела Агату. Конфеты были также разбросаны по всей кухне.

– Что?

Я перебила его, зная, что если остановлюсь, то вряд ли смогу повторить все это еще раз:

– Выяснилось, что Агата никогда не готовила лакричных конфет. Их делает только Луиза. А Луиза утверждает, что понятия не имела о том, чем занималась Агата в магазине у Сида. Так что же тогда лакричные леденцы делали на кухне?

– То есть… ты считаешь, что Луиза убила Агату только потому, что нашла на месте преступления лакричные конфеты?

По тону я поняла, что трачу свое время впустую.

– Да.

– Почему у Агаты не могло быть с собой лакричных леденцов, которые делала Луиза? Может, они ей нравились.

– Агате не нравилось ничего из того, что готовила Луиза. – Я до сих пор не могла вспомнить, откуда я это знаю.