нет. Ладно, санинструктор, пошли, посмотрим, что там с твоей подопечной.

Девочка лежала в коридоре все на тех же носилках. «Мест у них нет, что ли? Почему они тянут, у нее же до сих пор кровь идет!» Врач присел у носилок на корточки.

— Тебя как зовут?

— Саломея, — пробормотала девочка.

— Хорошее имя, — потрепал ее по ладошке доктор. — А сколько тебе лет.

— Пятнадцать.

— Понятно. Ну, Саломея, расскажи, что у нас случилось?

Губы у девочки задрожали, потекли слезы. Отвернуться она не могла, просто повернула голову.

— Саломея, я не просто так спрашиваю, я тебе помочь хочу! Давай-ка, милая, успокойся и все мне расскажи, хорошо?

Она не повернулась, так и лежала, глотая слезы. Нина решилась и тоже присела рядом.

— Давай, я буду рассказывать, а ты будешь кивать, если правильно и поправишь, если неправильно, ладно?

Молчание. Ну, хорошо.

— Танк ворвался в вашу деревню, да?

Саломея кивнула.

— И сразу завяз в грязи.

Кивок.

— Танкисты вылезли из машины и стали озираться, искать помощь. И тут ты им попалась на глаза.

Кивок.

— И они на тебя набросились.

Кивок.

— Сколько их было?

Молчание.

— Все пятеро?

Саломею неожиданно затрясло, она разрыдалась.

— Я не хотела! Я им говорила «не надо!». Я просила!

Нина стиснула зубы. Бедная маленькая испуганная девочка. И какие же эти половецкие танкисты сволочи! Единственное, что их заинтересовало в этой войне, так это возможность безнаказанно изнасиловать бедную Саломею, как будто баб никогда не видели, как будто никого в деревне больше не было! Впрочем, получилось, что не так уж и безнаказанно. В любом случае, свою лютую смерть они заслужили.

— А где взрослые были в это время?

— Они попрятались все. Испугались, — прошептала девочка.

— А твои родные?

— У меня нет никого. Я из приюта сбежала, в Магдале подрабатывала, с детьми сидела.

— Ну, все понятно, — врач выпрямился, хрустнув коленями. — Давайте ее в процедурную, посмотрим, что у нее там. Ты мне только скажи, Саломея, у тебя раньше с кем-то отношения были? Ну, ты понимаешь? Парень был у тебя?

Она помотала головой.

— Суки, — сквозь зубы прошипел врач.

Нина согласно кивнула.

— Ладно, санинструктор. Спасибо за службу. Молодец, спасла девчонку. А остальное — остальное заживет. Еще и жениха ей хорошего найдем, да, Саломея? Ну, давай, сестра, пока!.

Он протянул Нине руку. Ладонь у него была сухая и крепкая. «Какие мы все-таки штатские люди», — усмехнулась про себя санинструктор Зорах. — «Капитан Гур-Арье точно бы мне руку не пожал. Максимум — отдал бы честь».

Надо было отправляться обратно.

Теперь ехать было легче, все-таки дорога была хоть немного, но знакомой. Да и сложно было бы заплутать — от Саркела до Магдаля шел единственный проселок. По мирному времени даже красиво — дорога петляла через лес, прорывалась сквозь желтые стволы сосен, и если бы не мелкая морось, вымотавшая всю душу, да непролазная грязь, не дававшая разогнаться по прямой, то ехать было бы одно удовольствие.

Она внимательно следила за дорогой — еще не хватало засесть на обратном пути! — и поэтому лишь в последний момент заметила, как между деревьями мелькнул незнакомой расцветки камуфляж и раскрылся огромный, закрывший весь мир раструб гранатомета. Сразу стало очень светло, так светло, что ничего больше не было видно, и ничего не было слышно. И совсем не было страшно, когда ее подняло в воздух. Она летела в белой вязкой мгле, удивляясь тому, что умеет летать и что все случилось так мгновенно.

На берегу неширокой речки сидел дед с белой бородой и удил рыбу. Нина подошла к нему, машинально бросила взгляд на поплавок, не клюет ли.

— Привет, красавица! — не оборачиваясь, бросил дед. Похоже, зубов у него не хватало, так что говорил он, пришепетывая. — Откуда к нам?

— Из Саркела.

— Это где ж такое?

Нина вздрогнула. Как можно не знать Саркел, если он в десятке километров от тебя? Да и город-то не маленький, мягко говоря.

— Тут, рядышком.

— Не слыхал, — равнодушно сказал старик.

Удивительно. Хотя, поди их разбери, деревенских-то.

— А вы откуда? — решила она сменить тему. Может так станет понятно, куда это ее забросило.

— А я, красавица, местный! — радостно прошепелявил дедок. — Вон, видишь?

И в самом деле, за неширокой речкой, через луг виднелись добротные, выложенные тростником, крыши домов.

— А до Магдаля далеко отсюда?

— До чего? — дед бросил гипнотизировать поплавок и обернулся к Нине. — Как ты сказала?

— До Магдаля, — неуверенно повторила она.

— И про такое не слыхал. Это что ж за места-то? Ты что ж, совсем не здешняя? Видно, далеко тебя забросило!

«Действительно, забросило меня основательно», — подумала Нина.

Она наклонилась, хотела зачерпнуть из реки воды попить и обомлела. В реке отражалась какая-то незнакомая девушка. Нет, она была чем-то неуловимо похожа на Нину Зорах, но при этом ею не была. Вроде, тоже брюнетка с тонкими чертами лица — но не она. И от этого было как-то жутко.

«Может, я умерла?» — подумала Нина. Это, пожалуй, было бы самым простым объяснением. Незнакомая местность, какие-то странные названия, дедок этот, который о Саркеле не слышал. И еще: вместо камуфляжного комбинезона, к которому она начала уже привыкать, на ней оказался какой-то белый холщовый балахон, и белые же холщовые брюки, еле доходившие до щиколоток. Вроде униформы операционной сестры, только ткань грубее. Откуда он взялся? «Может, я в раю? — усмехнулась в воде незнакомая девушка. — Точно рай: все ходят в белом, светит солнышко и сплошное благолепие вокруг». Вот только мертвой себя она никак не ощущала. Живая она была. Или это была не она?

— Ну, и ладно, Бог с ним, — дед тяжело, по-стариковски, поднялся: сначала, извернувшись, оперся руками о траву, потом встал на четвереньки, и, кряхтя, выпрямился. — Пойдем, красивая, к нам, переночуешь, а там и решим, куда тебе дальше идти и что с тобой делать.

И то верно, и солнце опускалось все ниже, и куда идти — было непонятно.

— Парит! — пробормотал дед. — Давненько дождичка не было, погорит все.

Помотал головой, поднял ведерко с двумя крохотными рыбешками, выплеснул их в речку и споро пошел к мосткам. Нина двинулась за ним. А что еще было делать?

Востроносая шустрая девчонка, дедова внучка, кивнула гостье, заметалась, выставляя на стол ужин: тарелку с посыпанной укропом, дымящейся картошкой, глиняную миску с помидорами, огурцами, зеленым луком, связку сухих рыбешек, видно, с прошлого, более удачного улова. Поставила на стол нарезанный крупными ломтями хлеб, от которого пахло — умопомрачительно. Сразу видно — домашней выпечки хлебушек. Нина почувствовала, как проголодалась — последний раз ела