– Синий пошел бы вам больше, если б вы добавили сюда кремового, – заметила Веспасия. – А вот зеленый для вас слишком тяжел. Вы выглядите так, как будто свалились в море и вынырнули, вся покрытая тиной.

– Ах, вот как! Что-то вроде утонувшей Леди из Шалот?[25]– улыбнулась Шарлотта.

– Да, но совсем не такая мирная и безобидная, – сухо ответила старая дама. – Давайте не будем больше подбирать сравнения. Пойдемте и поищем для вас что-нибудь более подходящее.

Она встала, слегка опираясь на свою трость с серебряным набалдашником, и направилась вверх по лестнице в гардеробную. Миссис Питт беспрекословно последовала за нею.

– Наверное, вы озабочены этим несчастным происшествием на Бедфорд-сквер, милочка? – спросила Веспасия как бы между прочим, перебирая шарфы, шали и другие аксессуары. – Насколько я помню, вам очень нравился Брэндон Балантайн.

Шарлотта почувствовала, как кровь прилила к ее щекам – она бы сказала совсем по-другому, – и взглянула на элегантную спину леди Камминг-Гульд, которая в этот момент рассматривала кусок кремового шелка, пытаясь понять, подойдет ли он ее молодой подруге. Если она начнет спорить с Веспасией о выборе правильных слов, то это только привлечет к ней лишнее внимание. Миссис Питт глубоко вздохнула.

– Да, я этим расстроена, и да, я навестила его. Пожалуйста, только не говорите Томасу – он ничего не знает. Это… это был чисто импульсивный жест. Я сделала это по наитию, не раздумывая. Просто хотела, чтобы он знал… знал, что у него еще есть друзья, – пробормотала Шарлотта и замолчала.

Веспасия повернулась, держа в руках шелковый кремовый шарф. Он был мягким, как пух, и слегка поблескивал.

– Это немного облегчит всю конструкцию, – решительно сказала старая модница. – Вот этот конец пусть лежит у вас на шее, как жабо, а этот – как турнюр и спускается вниз спереди. От этого общее впечатление будет теплее. Конечно, вы, милочка, пошли к нему, потому что он вам нравится и вы хотели убедиться, что ничего не изменилось в связи с этими новыми обстоятельствами. – Ее лицо стало серьезнее и добрее. – Ну, и как вы его нашли? – Пожилая женщина очень внимательно посмотрела на Шарлотту и расстроилась сама, увидев, насколько расстроена ее гостья. – Вижу, что не очень…

– Его шантажируют, – ответила миссис Питт, удивившись, с каким трудом ей удалось произнести это слово – она как будто делала это в первый раз в жизни. – Шантажируют тем, чего он никогда не совершал, но не может этого доказать.

Тетушка Веспасия молчала несколько минут, но по лицу ее было видно: молчит она потому, что тщательно обдумывает услышанное, а не потому, что оно ей безразлично.

Неожиданно Шарлотте показалось, что леди Камминг-Гульд знает или догадывается о чем-то, о чем сама она еще не знает. Женщина поежилась.

– Им нужны деньги, – произнесла леди, причем это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Им ничего не нужно, – ответила ее собеседница. – Просто… просто шантажист хочет показать свою власть…

– Понятно, – тетушка обернула шелк вокруг платья Шарлотты и со знанием дела закрепила его. Она укладывала материю, расправляя ее в одном месте и присобирая в складки в другом, но пальцы ее двигались автоматически. – Ну, вот как-то так, – сказала пожилая дама, закончив. – По-моему, так значительно лучше, милочка.

Миссис Питт посмотрела на себя в зеркало. Платье на ней и вправду теперь смотрелось гораздо лучше, но сейчас это было не важно.

– Конечно, спасибо вам большое, – женщина отвернулась от зеркала. – Тетушка Веспасия…

Однако пожилая леди уже шла по направлению к лестнице. Ей пришлось взяться за перила, чего она бы никогда не сделала еще год назад. Шарлотта остро чувствовала ее хрупкость и то, как тетушка дорога ей. Она хотела сказать об этом, но это могло выглядеть как фамильярность – ведь они не были родственницами. Да и не время сейчас было для таких откровений.

Спустившись в холл, леди Камминг-Гульд опять направилась в маленькую гостиную, которая сейчас была уже полностью залита солнечным светом.

– У меня есть знакомый, – задумчиво произнесла она, – судья Данрайт Уайт.

Шарлотта догнала ее, и они вместе вошли в бледную, залитую светом комнату. Ранние белые розы стояли в зеленой вазе в центре стола, а тени от листьев деревьев на улице образовали на ковре движущиеся узоры.

– Телониус рассказал мне о некоторых очень… странных приговорах, которые вынес за последнее время Данрайт, что на него совсем не похоже. Его решения можно назвать по меньшей мере… эксцентричными, – стала рассказывать леди.

Телониус Квейд тоже был судьей, а кроме того, ее давним поклонником. Двадцать лет назад он был без памяти влюблен в нее и женился бы на ней, если б она приняла его предложение. К сожалению, разница в возрасте у них была слишком велика, но Квейд никогда не прекращал любить Веспасию, а теперь их соединяла еще и крепкая дружба.

Тетушка уселась на свое любимое место рядом с окном и отставила палку. Черно-белая собака с удовольствием завиляла хвостом, а старая леди твердо посмотрела на Шарлотту.

– Вы считаете, что он болен или… – начала та и только потом поняла, насколько медленно соображает. – Вы думаете, что его тоже шантажируют?

– Я думаю, что он находится под очень сильным давлением, – уточнила леди Веспасия. – Я знаю его уже много лет, и он всегда был высокоморальным человеком, скрупулезно честным. Ответственность перед законом для него важнее всего на свете, за исключением его ответственности перед Маргерит, его супругой. У них нет детей, но это несчастье, на мой взгляд, только сблизило их, в отличие от многих других пар, которые я знаю.

Шарлотта сидела напротив нее, расправляя только что украшенное платье. Она стеснялась задать следующий вопрос, который не давал ей покоя, но в конце концов ее беспокойство за Балантайна придало ей смелости, которой обычно она не обладала.

– Эти решения приняты в чьих-то интересах или конкретно в чью-то пользу? – спросила миссис Питт.

В глазах пожилой леди промелькнуло понимание и печаль.

– Пока нет. Если верить Телониусу, это просто хаотические и плохо продуманные решения, которые сильно отличаются от обычно хорошо продуманных выводов, учитывающих все факты, которые отличают Данрайта. – Она нахмурила брови. – Создается впечатление, что его мысли витают где-то далеко. Я очень о нем беспокоюсь. Сначала я думала, что это болезнь, что, в общем-то, вполне вероятно. Я видела его дня два-три назад, и выглядел он отвратительно, так, словно почти не спит. Однако было что-то еще, какое-то ощущение рассеянности и отстраненности… И теперь, когда вы, милочка, рассказали мне о Брэндоне Балантайне, мне в голову пришла мысль о шантаже. – Тетушка слегка подвигала руками. – Ведь есть масса вещей, которые невозможно будет опровергнуть, как только поползут слухи. Возьмите хотя бы этот глупый случай в Транби-Крофт, и вы поймете, как легко разрушить реноме человека просто не вовремя сказанным словом, мимолетным обвинением, неважно, имеющим под собой почву или нет…