– Адам, вы из Чикаго. Пусть каждый займетсясвоим. Дело Кэйхолла – за Чикаго, Мемфису о нем ничего не известно, о`кей?

– Ваша контора является частью “Крейвиц эндБэйн”.

– Да, однако мы нисколько не выиграем, еслинаше имя окажется связанным с именем такого подонка, как Сэм Кэйхолл.

– Сэм Кэйхолл – мой дед.

– Ч-ч-черт! – Руки Кули упали вдоль бедер. –Вы лжете! Адам сделал шаг вперед.

– Я говорю правду. Если она вас не устраивает,звоните в Чикаго.

– Это ужасно! – Повернувшись, Кули направилсяк двери.

– Звоните!

– Очень может быть, – пробормотал управляющийи прикрыл за собой дверь.

Добро пожаловать на Юг, подумал Адам,опускаясь в кресло и глядя на пустой экран монитора. Желудок свело острымспазмом: сегодня он еще так и не ел. Было уже почти четыре часа дня. На негонавалилась усталость.

Положив ноги на телефонный столик, Адамприкрыл глаза. День казался бесконечным: дорога в Парчман, процедура у ворот,непредвиденное знакомство с Лукасом Манном, Скамья и ощущение страха отпредстоящей встречи с клиентом. А впереди еще одна беседа, звонок репортеру.Плюс ко всему Для Мемфиса он стал персоной нон грата. Немало для восьми-точасов!

Что же ждет его завтра?

* * *

Они сидели на мягкой кушетке, попеременнозапуская руку в глубокое блюдо с поп-корном. Босые ноги обоих покоились накофейном столике, рядом с двумя бутылками вина. На полу валялось полдюжиныпустых картонок из китайского ресторанчика. Лениво пошевеливая пальцами, обасмотрели в телевизионный экран, призрачным светом заливавший темную комнату.Правая рука Адама сжимала плоскую панельку управления.

Ли была неподвижна. В глазах ее стояли слезы,но женщина молчала. Видеозапись пошла по второму кругу.

Когда со сведенными за спиной руками на экраневозник Сэм, Адам нажал кнопку “пауза”.

– Где ты находилась в момент его ареста? – неглядя в сторону тети, спросил он.

– Здесь, в Мемфисе, – негромко, но твердоответила та. – Я уже несколько лет жила с мужем, сидела дома. Фелпс позвонил исказал, что в Гринвилле был взрыв, погибли по крайней мере два человека.Похоже, действовал Клан. Он велел мне обязательно посмотреть полуденный выпускновостей, но я испугалась. Через пару часов раздался звонок от матери. По еесловам, отца арестовали рядом с местом взрыва и отвезли в тюрьму.

– Как ты на это реагировала?

– Не помню. Остолбенела. Чуть позже позвонилЭдди, передал, что отец приказал ему отправиться в Кливленд и отогнать машину.Эдди повторял: “Он все-таки сделал это, он сделал это!” Потом брат расплакался.Я тоже начала плакать. Меня охватил ужас.

– Но машина исчезла.

– Да. Никто ничего не узнал. Ни на одномпроцессе о ней не сказали ни слова. Мы боялись, полиция выяснит и привлечетЭдди как соучастника, но этого не случилось.

– А где был я?

– Дай подумать. Вы жили в маленьком домике вКлэнтоне. Уверена, что ты был рядом с Эвелин. Тогда она не работала.

– Чем занимался мой отец?

– Трудно сказать. Одно время он торговалзапасными частями на автостоянке в Клэнтоне, но уж слишком часто емуприходилось менять работу.

Сэма на телевизионном экране возили по судам.В момент, когда зазвучали слова обвинения, Адам вновь остановил запись.

– Кто-нибудь из вас навещал Сэма в тюрьме?

– Нет. Залог был слишком высоким, полмиллионадолларов, если не ошибаюсь.

– Не ошибаешься. Ровно пятьсот тысяч.

– Поначалу семья пыталась собрать эти деньги.Мать просила меня повлиять на Фелпса, чтобы тот выписал чек. Естественно, Фелпсотказался, заявил, что и слышать об этом не хочет. Мы поссорились, но винитьмужа я не нашла в себе сил. Отец остался в тюрьме. Помню, один из его братьевпопытался заложить участок земли, но у него ничего не вышло. Эдди идти к Сэмуне хотел, а мать не могла. Да и вряд ли отец горел желанием кого-то из насвидеть.

– Когда мы уехали из Клэнтона?

Подавшись вперед, Ли взяла со столика бокал свином, сделала глоток, задумалась.

– К тому времени он пробыл в тюрьме околомесяца. Я отправилась навестить мать, и она сообщила, что Эдди намерен убратьсякуда-нибудь подальше. Я не поверила. По словам матери, Эдди не мог смотретьлюдям в глаза. Работу он потерял и целыми днями сидел дома, даже к телефону неподходил. Я встретилась с Эвелин, спросила, действительно ли они решили уехать.Она однозначно ответила: нет. Примерно через неделю позвонила мать, сказала,что вы скрылись из города. На следующий день появился ваш домовладелец, сталтребовать денег. Дом, говорит, пустой, Эдди пропал.

– Жаль, но ничего этого я не помню.

– Тебе было всего три года, Адам. Последнийраз я видела тебя, когда ты играл возле старого гаража, такой спокойный иаккуратный мальчик.

– Ну уж.

– Эдди объявился через несколько недель.Позвонил, попросил передать матери, что вы в Техасе.

– В Техасе?

– Да. Гораздо позже Эвелин призналась: вымедленно дрейфовали на запад. Она тогда была беременна и очень хотела побыстреегде-нибудь обосноваться. А потом, спустя годы, раздался еще один звонок отЭдди, уже из Калифорнии. Это был последний звонок. – Годы?

– Годы. Я попробовала убедить его вернуться,но куда там. Брат поклялся, что ноги его здесь больше не будет.

– Где в то время находились родители моейматери?

– Не знаю. Родом они не из нашего округа.Жили, по-моему, в Джорджии. Или во Флориде.

– Я ведь их ни разу не видел.

Адам шевельнул пальцем, и воспроизведениепродолжилось. На экране возникло здание суда в Неттлсе, где проходил первыйпроцесс. За полицейским кордоном бесновалась группа куклуксклановцев.

– Ужас, – прошептала Ли. Он остановил пленку.

– Ты была на суде?

– Один раз. Прокралась в зал уже ближе к концузаседания. Сэм запретил нам присутствовать. Мать плохо себя чувствовала, у нееподнялось давление. Фактически она не вставала с постели.

– Сэм знал, что ты там?