перед страной, когда представляла столичному обществу повзрослевшего Седрика, и когда Валерий Беллатор устроил торжественный прием по случаю окончания приемным внуком факультета военного целительства университета магической медицины.

Спустя полгода после этого приема Юна Беллатор умерла – в собственной постели, как и Нинон Агарэ. Седрик привык, что мать по ночам мучают кошмары. Все шестнадцать лет она заново переживала во сне гибель дочерей и собственную инициацию, налеты на авалейские обозы и побег из ланурского замка. Их спальни находились по соседству, и всякий раз он слышал через стену ее крики и плач.

И вдруг, впервые за все эти годы из комнаты Юны не донеслось ни единого звука. На рассвете обеспокоенный мужчина заглянул к матери и обнаружил в кровати ее застывшее тело…

Снег тихо скрипел под ногами, где-то вдалеке шумел суетливый город. Седрик свернул с кладбищенской дорожки вправо и остановился перед большим склепом, украшенном каменной резьбой и двумя скорбящими ангелами. Над его входом виднелась надпись «Усыпальница семьи Беллатор».

Мужчина толкнул деревянную дверь и вошел внутрь. Под потолком склепа тут же вспыхнули магические огоньки. Теперь в их свете были видны длинные полки со старинными урнами и узкие каменные саркофаги. Один из саркофагов, тот, что находился слева от входа, был заметно шире и чище других. На его тяжелой каменной крышке было написано «Август и Юна Беллатор». Рядом с ним, на маленьком постаменте стояла высокая погребальная урна с табличкой «Лидия и Алиса Беллатор».

Седрик вынул из-под плаща большую алую розу и положил ее на саркофаг.

- Здравствуй, мама, - тихо сказал он. – Я пришел тебя навестить. Знаю, мне следовало прийти раньше, но я никак не мог заставить себя это сделать. Ты ведь не сердишься, правда? Конечно, нет. Ты ведь никогда на меня не сердилась... Многие считали тебя холодной и строгой, но я-то всегда знал, что лучше тебя нет никого в целом свете. Знаешь, мама, с момента твоей смерти прошел целый год, а я до сих пор не могу поверить, что тебя больше нет. Каждую ночь просыпаюсь и жду, что из твоей комнаты донесется какой-нибудь звук. Я думал переехать из нашего особняка в собственный дом, но боюсь оставлять дедушку Валерия. Он все еще держится бодрячком, но уже не способен самостоятельно выйти в сад или спуститься по лестнице. Дед, кстати, просил передать тебе привет. За ним по-прежнему присматривает сиделка, но я не настолько ей доверяю, чтобы оставить их один на один дольше, чем на десять часов. Мне спокойнее, когда я знаю, что могу, возвратившись из госпиталя, лично проверить состояние его здоровья.

Седрик вздохнул и улыбнулся.

- Знаешь, мама, недавно произошло замечательное событие. Помнишь Анну Сеттил? Это та темноволосая девушка, которая училась на моем факультете. Я несколько раз приводил ее к нам в гости, и ты говорила, что она – замечательная барышня. Анна здорово поддерживала меня после твоих похорон. Она такая добрая, такая нежная… Последние несколько месяцев мы были неразлучны, а позавчера я сделал ей предложение. И Ани его приняла. Весной состоится наша свадьба.

Седрик осторожно погладил каменный бок саркофага.

- Я знаю, ты бы одобрила мой выбор. Ты всегда была на моей стороне. Ты научила меня быть сильным, научила смело смотреть вперед. Ты – моя совесть, мама. Я верю, что сейчас ты находишься в таком месте, где тебе тепло и уютно. Спи спокойно, мама. Я очень тебя люблю.

КОНЕЦ