Просто то, что раньше было скрыто, беззастенчиво выставили на самом виду.

Но люди те же бараны. Если нас режут чуть в стороне от пастбища, то всем плевать.

— Как теперь можно жить? — спросила Милана. — Я не знаю, Максим…

— Милана, тебе двадцать пять…

— Двадцать четыре.

— Всё равно. Как я понимаю, и раньше-то в основном исчезали те, кто моложе.

Я прям почувствовал, что она сейчас хочет сказать. Что-то вроде того, что дело не только в ней. Что никогда не заведёт детей, раз уж мир устроен так. И что человечеству лучше вымереть, если всё это правда. Но она промолчала.

А самое ужасное, я прекрасно понимал, что мы не вымрем. Даже если завтра Инсеки объявят, что будут забирать для своих кулинарных нужд каждого второго ребёнка.

Просто люди начнут делить детей на тех, что для себя, и тех, что для пришельцев…

В дверь позвонили. Милана тревожно посмотрела на меня.

— Я очень популярен последнее время, — сказал я. — Красивые поклонницы, мудрые учёные, преданные последователи… Это родители, наверное.

Оставив Милану за столом, я пошёл к двери. Открыл, не глядя в глазок. Как-то мне было всё равно, кто там.

За дверью оказалась Наська.

— О, — сказал я растерянно. — Привет.

— Привет, — мрачно ответила куколка. Она была в цветастом платье и выглядела почти нормально. Ну, если бы ещё кеды сменила на туфли и причесалась…

— Ты одна?

— Ну да. А ты один?

Я замялся.

— Ясно-понятно, — Наська вошла и сразу заглянула в коридор, ведущий на кухню. Увидела Милану и помахала рукой. — Привет! Я ненадолго!

Милана подошла, с интересом глядя на неё. Ну да, про куколку я ничего не говорил. А по ней особо и не скажешь, что она Изменённая.

— Меня зовут Милана.

— Меня Анастасия, — вежливо сказала Наська. — Очень приятно. Я сестра Максима.

— Да? — Милана с удивлением поглядела на меня.

— Она фантазирует, — сказал я. — Она вечно фантазирует. Наська — сестра… моей знакомой девушки из Гнезда. Жницы.

Наська посмотрела на меня неодобрительно. И сказала:

— Ну да. И её сестра тоже.

— Но ты не можешь одновременно быть сестрой Максиму и его… девушке, — сказала Милана. — Тогда получится, что его девушка — его же сестра.

— Римских императоров это не смущало, — заявила Наська. — Но тут всё иначе. Я сводная сестра им обоим. У папы Максима был роман с мамой Дарины. Родилась я. Так что я ему сводная сестра по папе. И Дарине сводная сестра по маме. А Максим и Дарина друг другу не родственники.

Она сердито зыркнула на меня и добавила:

— Они друг другу никто!

— Ты за словом в карман не полезешь, — признала Милана.

— У меня и карманов-то нет, — Наська развела подол платья, присела в полупоклоне. Нравились ей все эти книксены. — Максим, у тебя наш контейнер. Из Комка.

— А… да, — я взял из угла контейнер. Тот был тяжеленный. — Ты не донесёшь, я помогу.

— Не надо, я переложу ампулы. Пакет найдёшь?

Я достал розовый рюкзачок, вынул из него два своих термоса — полученный у раменского хранителя и купленный в Комке. Наська уставилась на них со жгучим любопытством, но ничего не спросила. Что-то недовольно бормоча, открыла большой контейнер и стала запихивать в рюкзачок свои пять термосов.

Те влезли едва-едва.

— Шикарный рюкзак, — сказала Наська, цепляя его на спину.

— Погоди, помогу, — я закрепил ей лямки. — Забирай себе. Я такие уже не ношу, вышли из моды.

— Ты специально для меня взял? — спросила она подозрительно.

— Нет.

— Тогда заберу.

Я вздохнул.

— Наська, ты-то что на меня злишься? Дарина меня выставила. Побоялась запрета Инсеков. Что мне оставалось…

Наська развернулась, уставилась на меня. Потом посмотрела на Милану.

— Мужики все туповаты, — сказала Милана. — Даже самые лучшие.

— А это лучший? — спросила Наська.

— Поверь, один из.

— Дурак ты, Максим, — Наська ткнула меня кулачком в бок и вышла. До нас донеслось: — Сама ему объясняй!

Я уставился на Милану. Та покачала головой. Сказала:

— Твоя Изменённая жница выперла тебя, чтобы спасти. Она не за себя боялась. За тебя.

Глава пятая

Я лёг в спальне, а Милане постелил на диване в гостиной. Мы это как-то не сговариваясь решили.

Точно так же, не сговариваясь, мы столкнулись через полчаса в темноте, в дверях.

И занимались любовью молча, не включая свет и не произнося ни слова.

Только потом, когда мы лежали, легко касаясь обнажённых тел, Милана сказала:

— Мне было страшно, а теперь нет. Ты настоящий друг. Но можно ли заниматься сексом с друзьями?

— У нас в компании один парень продвигал эту идею, — сказал я.

— И? — заинтересовалась Милана.

— Потом он перешёл от абстрактной теории к конкретным предложениям, и огрёб. Теперь у него другие друзья.

Милана тихо рассмеялась.

— А в нашем случае?

Я подумал.

— Это скоро будет неважно.

— Ты не знаешь, справишься ли?

— Да.

— Максим, ты уверен, что должен идти?

Я не ответил.

— А если позвать друзей?

— Я уже думал. И знаешь, что понял? У меня много приятелей. А друзей нет. Кроме тебя, как ни странно. Но тебя я не возьму. И будь ещё настоящие друзья, не позвал бы. Ничем они не помогут, без шансов.

— Но так нельзя! Надо что-то придумать.

— У меня есть какой-то мутаген. Из раменского Гнезда. Он очень резкий и, наверное, даст шансы.

Я не стал уточнять детали.

— А ты не превратишься в Изменённого?

— Взрослые не мутируют.

Милана рывком села на кровати. Я не видел, но чувствовал, что она возмущённо покачала головой.

— Нет, это всё ерунда. Ты же говоришь, монстр убил кучу народа?

— Он всех убил, — признался я. — Кроме Дарины и Анастасии. Вот почему я должен идти.

— И когда ты хочешь идти? — спросила она.

— Я даже этого не знаю. Сегодня монстр был… недоделанный. Его видели, он ещё на человека походил. И дверь выбить не смог. Вряд ли он этой ночью будет в форме, а вот следующей — возможно. Через ночь уж точно. Или вообще днём придёт… Хотя вряд ли. В зеркальных очках его видно, каждый сёрчер на пути завопит от ужаса. Проще идти ночью. Темно и народа мало, за полночь улицы пустеют.