– Молодец, Сережа, растешь на глазах, теперь я могу совершенно спокойно подумать о пенсии, – довольно крякнул Крапивин. – Я и не сообразил бы, наверное. Обязательно сходи к Ивану, возможно, ему действительно повезет. Это было бы очень кстати!

– Какая пенсия, Николай Васильевич? Мы же без вас сразу пропадем, – с упреком произнес Сергей. – А за похвалу спасибо, мне очень приятно от вас ее слышать.

– Ладно прибедняться-то, пропадут они, – хмыкнул майор. – Что ж я, напрасно, что ли, возился с вами столько лет? Вон каких орлов воспитал! А насчет разговора с Фроловым поторопись.

– Хорошо, сегодня перетру с ним эту тему.

– Что там у тебя еще имеется?

– Установлено точно, что в Ярцева стреляли именно из этого пистолета, выстрел произведен всего один, с очень близкого расстояния. Как и предполагалось ранее, стреляли через мягкую пачку стирального порошка, обнаруженную в квартире потерпевшего. На месте разрыва от пули в пачке остался след с опаленными краями. Знаете, Николай Васильевич, все мозги я себе сломал и никак понять не могу… Почему преступнику вдруг взбрело в голову подкинуть оружие в машину своей жертвы?

– А с чего ты решил, что его преступник подкинул?

– А как же тогда там оказался этот пистолет?

– Убийца вполне мог его случайно выронить, когда отгонял машину с трупом девушки за город.

– А, ну да, до этого я как-то не додумался…

– Плохо, что не додумался, давно пора научиться разные мыслишки прокручивать… Что еще есть по данному делу?

– На пистолете обнаружены отпечатки пальцев. Кроме отпечатков Максима Разина, имеется парочка неизвестных пальчиков. Они же присутствуют и в машине потерпевшего Ярцева. Кстати, в его квартире тоже, причем в большом количестве.

– И чьи же они?

– Пока не установили, выясняем, но мне кажется, я уже знаю, да и вы, думаю, догадываетесь, кому они могут принадлежать.

– В нашем деле догадки неуместны, капитан, – недовольно проворчал Крапивин. – Факты, и только факты, вот что для нас важно. В багажнике, где лежал труп девушки, эти пальчики тоже есть?

– Есть три штуки, на крышке, сверху, а вот внутри багажника имеются только отпечатки самого хозяина машины, Ярцева. Если что-то и было, все тщательно стерли.

– Ты думаешь, что преступник, стирая свои отпечатки с внутренней стороны багажника, мог забыть сделать то же самое на крышке? – хмыкнул Крапивин. – Нелогично получается, ты не находишь?

– Ну, мало ли? – неуверенно произнес Сергей. – Это можно списать на волнение, торопливость, и вообще… Ведь вы же знаете, иногда преступник прокалывается именно на мелочах.

– Отпечатки пальцев по всей машине – это не мелочи, дорогой мой Сережа, это убойная улика, и я не думаю, что преступнику сей факт неизвестен.

– Ну, тогда я не знаю.

– Ладно, разберемся. Что еще можешь сказать?

– Я отдал в лабораторию следы, которые мне удалось снять в квартире Варнавина, и то, что снял с машины его дочери. Самой девушки, как и следовало ожидать, дома не оказалось, а вот ее машина во дворе стоит, со спущенным колесом. Мне почему-то кажется, что эти отпечатки в точности совпадут с найденными на пистолете, в машине и в квартире Ярцева.

– Когда кажется, крестись, не забегай вперед, это плохая примета, – отчитал Крапивин капитана.

– Я не забегаю, просто и так все понятно.

– Я за тебя искренне рад, Сережа, что ты такой понятливый, но повторяю – не нужно забегать вперед. Вот мне, например, ничего пока непонятно, а делать преждевременные, поспешные выводы я не привык.

– Николай Васильевич, сами посудите, ведь все сходится, – Сергей упрямо не хотел сдаваться. – Варнавина – девушка Ярцева, а убитая, Мишина, ее подруга.

– И что?

– Как что? Варнавина застает своего дружка в постели с Мишиной. Мы уже знаем со слов соседки, что за этим следует. Крик, скандал, слезы, обещание убить обоих, и в результате… мне кажется, все ясно. И потом, Николай Васильевич, тот факт, что она куда-то скрылась, уже говорит о ее виновности. Следует срочно разослать ориентировку на Варнавину, ее надо взять, пока она еще кого-нибудь не грохнула!

– Ты опять за свое? Сказал же: не мчись впереди паровоза, – строго произнес майор и надрывно закашлялся. – Да что же это такое? – еле отдышался он. – Жена напичкала меня лекарствами по самые уши, и все равно кашель мучает… апчхи! – и насморк. Чтоб ему провалиться, этому гриппу! Заключение патологоанатома готово?

– Пока нет, но, по предварительным данным, смерть Мишиной наступила между девятью и одиннадцатью часами вечера, плюс-минус час-полтора. И похоже, что сначала ее отключили каким-то газом и только потом набросили ремень на шею и задушили. Более точные данные поступят после вскрытия. Кстати, вы помните, что говорили мне недавно?

– Ты о чем?

– Ну, я вам сказал, что, похоже, это дело рук ревнивой обманутой подруги Ярцева… Вы возразили, не верили, что она могла его застрелить, а Мишину задушить. Не похоже, мол, что девятнадцатилетняя девушка могла это сделать.

– И что? Ты собираешься меня переубедить?

– Ну, как же, Николай Васильевич? Неужели непонятно?

– Представь себе, нет.

– Я же вам только что сказал, что Мишину сначала вырубили каким-то газом, скорее всего, из газового баллончика, и только потом задушили.

– Ну и что?

– Это вполне под силу девушке.

– Послушай капитан, что ты прицепился к ней, как клещ, понять никак не могу? Естественно, проработаем эту версию досконально, но и другие варианты нельзя упускать из виду, их мы тоже обязаны проверить, и не один раз. Прежде чем предъявить человеку обвинение, да еще в таком тяжком преступлении, как убийство, мы должны быть уверены на все сто процентов, что оно обоснованно. Неужели тебе это непонятно?

– Понятно, – буркнул в ответ Сергей явно недовольным голосом.

– Кстати, о Варнавиной. Нашли кого-нибудь из ее друзей и подруг?

– Ищем, товарищ майор.

– Пошустрее ищите.

– Мы стараемся, просто времени прошло еще слишком мало. Надеюсь, что к вечеру или, в крайнем случае, к завтрашнему утру результат появится.

– Я тоже на это надеюсь. Как только придут данные патологоанатома и определятся результаты бесед с окружением девушки, мигом звони мне, – приказал майор. – И держи руку на пульсе, капитан, не упусти ничего. Пока меня нет, ты за старшего.

– Есть держать руку на пульсе, – по-военному отчеканил Сергей. – Сразу же позвоню. Ни о чем не волнуйтесь, Николай Васильевич, я вас не подведу, отдыхайте спокойно.

– Отдохнешь с вами, как же, – проворчал Крапивин, отключая трубку. – Если тебе дать полную волю, капитан, ты таких дров наломаешь от усердия, что потом год придется разгребать.