Снаружи небо начинало очищаться от туч. Колибри больше не били крылышками, и влажная, золотистая тишина растекалась по долине. В фойе его встречали ароматы кофе и круассанов, а из Утренней столовой доносился запах шоколадного фонтана.

Родные Винсента так и сидели у окна, следя за тем, как ветер уносит за горы последние клочья штормовых туч.

– Дуга! – воскликнул Том при виде радуги, опоясавшей долину.

– Правильно, Том! Это радуга, – сказал Винсент.

– Ладуга! – повторил Том с улыбкой.

– Что это с тобой? – спросил папа, внимательно оглядев сына.

Винсент опустил взгляд и обнаружил, что его форменный костюм весь в грязи.

– Долгая история.

– Успеешь рассказать нам за завтраком?

– Обязательно.

Мама Винсента поцеловала его в щёку. Она взяла Тома за руку и предложила:

– Пойдём поздороваемся с жирафами?

И все четверо отправились в Утреннюю столовую.

– Странно, почему на Винсенте не сидят мухи, – заявила Роуз, притопывая и приплясывая на ходу. – Он него несет, как от навозной кучи.

Винсент принюхался. Роуз права. От него и правда пованивало.

Прежде чем присоединиться к родным за завтраком, Винсент принял душ и переоделся. Затем вышел на балкон посмотреть, много ли разрушений принесла гроза. На острове Фина повалило дерево, а в остальном всё выглядело как обычно. Озеро стало гладким как зеркало, и в нём под лентой радуги отражался отель: светящийся силуэт на тёмной воде. Всё в этом отражении было так совершенно, словно вот-вот могло уплыть в небо.

Винсент заметил гостя, верхом на ламе направлявшегося по берегу озера к отелю. Переживая из-за того, что на дороге может оказаться неубранный слоновий навоз, Винсент взял бинокль, высматривая ближайшего уборщика. И не поверил своим глазам.

Это был не гость.

Это была Флоренс! Она встала! И успела нарядиться в свои любимые бледно-голубую бархатную юбку и жакет, украшенный перьями и бисером. Каштановые волосы блестели под лучами солнца.

Винсент побежал вниз через три ступеньки.

– Флоренс! Флоренс!

Он бегом припустил вокруг озера.

– Флоренс!

Винсент успел как раз вовремя, чтобы помочь ей соскочить с ламы. Он обнял её как мог осторожно, хотя каждая его частица желала стиснуть Флоренс в объятиях.

– Ох, Флоренс! Ты поправилась! Ты ведь поправилась? Ты здорова! Но разве тебе уже можно вставать?

– Утром меня осмотрел доктор Нельсон. Он сказал, что у меня отмечается выдающийся прогресс. Самое настоящее чудо! Точно так он и сказал. Правда, он должен ещё взять анализы и присматривать за мной какое-то время, но, в общем, я уже могу считаться здоровой, – с улыбкой сообщила она.

– Это лучшая новость на свете! Лучшая, лучшая!

– Ты совсем как Руперт.

– Ага, я как он!

И оба расхохотались.

– Видел, какая вчера была гроза? – вспомнила Флоренс, её щёки светились здоровым румянцем. – Вот уж грохотало так грохотало! Слушай, пойдём завтракать, я такая голодная!

Флоренс осмотрелась в Утренней столовой: зал полон, довольные гости уплетают за обе щёки и веселятся. В окнах торчали головы жирафов, жующих морковку, а когда раздались звуки джаза, по крайней мере по одному гостю от каждого столика встали, чтобы потанцевать.

– Ох, Винсент! Ты только посмотри, как у тебя здесь всё замечательно!

И на этот раз пришла очередь Флоренс плакать от счастья. Она крепко обняла Винсента.

– Флоренс, я, конечно, рад, что ты довольна моей работой, но главное – что ты поправилась!

– А после томатного сэндвича и кучи оладий я поправлюсь ещё больше!

Винсент не мог сразу отказаться от привычки опекать Флоренс, усаживая её за стол с мамой и папой, Роуз и Томом. Однако не успели они приняться за еду, как к ним присоединились Лутц, Трейси, Руперт, Зельда и доктор Мабути. Лутц и Трейси выразили радость от выздоровления Флоренс зажигательным «Живи лучше всех», исполнив танец прямо вокруг столика. Руперт залился счастливыми слезами и стиснул Флоренс в медвежьих объятиях.

– Флорри, моя Флорри! Наша Флорри вернулась!

Зельде и доктору Мабути так не терпелось тоже обнять Флоренс, что они не стали дожидаться своей очереди и теперь обнимались вчетвером.

После грозы и чудесного выздоровления Флоренс у всех проснулся волчий аппетит.

– Я смотрю, тебе нравятся яйца, Том, – заметила Зельда, подкрепляясь острым перчёным омлетом и пончиками.

Том любовался свой тарелкой с горкой яиц – варёных, жареных, яиц-пашот и прочих яиц-приготовленных-всеми-возможными-способами.

– Яца. Лояль, – сказал Том.

Он слез со стула и подёргал Винсента за рукав.

– Чего тебе, Том?

– Рояль. Для Висета, – малыш побежал на сцену, где музыканты как раз сделали перерыв, и уселся за роялем. Он положил руки на клавиши и начал играть Первую гимнопедию Эрика Сати.

Безукоризненно.

Весь зал погрузился в тишину.

И замер.

Музыка заворожила всех присутствующих. Даже жирафы перестали жевать и обернулись в сторону рояля, чтобы посмотреть, как пальцы Тома искусно и ласково касаются клавиш.

Винсент лопался от гордости за брата. А когда он посмотрел на лица родителей, в какой-то миг ему стало ясно: вот они, их надежды и мечтания, вернулись опять, они плыли под высокими сводами Утренней столовой, как большой золотистый воздушный шар.

– Кажется, мы нашли нового пианиста для фойе, – громко произнёс Руперт.

Винсент и Флоренс дружно кивнули. Под столом Флоренс нашла руку Винсента и крепко сжала.

На протяжении следующих месяцев Флоренс прошла полный курс лечения, и наконец доктор Нельсон объявил её совершенно здоровой. Она набиралась сил с каждым днём. И вместе с Винсентом Флоренс снова управляла Самым Необыкновенным Отелем в Мире.

Однажды утром, где-то между проверкой масок для подводного плавания, аквариумов для Номера Водолазов и воздушного компрессора в Облачном Номере, Винсент решил, что время пришло.

– Послушай, Флоренс, ты уже чувствуешь себя достаточно хорошо и можешь сама управлять Необыкновенным. Тебе больше не нужна наша помощь.

Флоренс застыла на месте. Она поправила на носу зелёные очки и строго посмотрела на Винсента. Прошло несколько минут, затем она ответила:

– Да. Безусловно, ты прав. Я могу. Но честно говоря (надеюсь, мои предки не подслушивают), это очень трудно и одиноко – управлять всем в одиночку. И по правде сказать, я не верю, что родители вернутся в обозримом будущем. У них всегда найдётся какая-нибудь заоблачная жаба, которую необходимо срочно спасать. Болезнь заставила меня понять кое-что важное, Винсент. То, о чём я раньше даже не задумывалась. Позволять другим людям помогать тебе так же необыкновенно, как самой помогать другим. Если не ещё необыкновеннее. И поэтому я хочу кое о чем тебя попросить.