Слабая шутка перевела каменные лица в просто деревянные. Ещечуть – и будут почти человеческими. Аснерд вздохнул так, что по горницепронесся ветер, потянулся за кубком. Слышно было, как булькает родниковая вода,переливаясь из кувшина.

Вяземайт сказал осторожно:

– Тцар… Любовь может презреть цепи, крепостные стенытолщиной с нашего Тарлафа… Но стоит только подчинить крохотную часть душидолгу, и настоящая любовь становится невозможной! Попробуй напомнить Придону овеличии страны, служении своему народу.

Тцар покачал головой.

– Это для него пока что простая шелуха из слов. Он ивоевал ведь не с куявами! Отличился в набегах и в пограничных схватках ссоседями по Артании. Такими же артанами. Нет, любовь к женщине понятнее, онауже воспламенила его детское… да-да, детское сердце в теле сильного мужчины…

Скилл обронил глухо:

– У любви есть своя честь. Стоит потерять ее – и любвиконец.

Горицвет подвигал бровями, складки на лбу стали еще глубже.Похоже, так и не понял, хотя старался, сказал несчастливо:

– Как часто любовь отнимает разум у того, кто егоимеет!

– Но дает его тем, у кого не было, – добавилАснерд. Он хохотнул, посмотрел на волхва, добавил злорадно: – И уже не будет.

Вяземайт сказал холодновато:

– Любовь – большая помеха в жизни. Все равно что всемисилами души страстно любить мотылька, чья жизнь длится не больше суток.Мотылька уже нет, а ты остаешься на всю жизнь с выгоревшей дотла душой, где ичертополох не растет!.. Мудрый предпочитает любовь к вечным богам, к вечнымистинам…

Аснерд фыркнул:

– Но живем не среди богов? А в мире и без того малолюбви и благости, чтобы свой жар души отдавать существам, которые не могупотрогать руками!

Вяземайт вскипел, воевода на грани богохульства, тцар обнялволхва за плечи, отвел в сторону, похлопывая и успокаивая, Аснерд же хлопнулСкилла по широкой спине и вышел из зала.

Ночной звездный мир принял, пахнул степными травами, крупныезвезды сочувствующе смотрят сверху, с боков, даже, казалось, снизу. Душатревожно ноет, смотрит растерянными глазами и не узнает мир. Все не такое, всеизменилось за тот кратчайший миг, когда он был в Куявии. И все люди сталидругими.

В ночной тишине голоса из распахнутого окна доносятсяотчетливо, слышно, кто говорит с жаром, кто задумчиво. Но как сказал Вяземайтпро выгоревшую душу! Какой голос!.. Если бы произнес в тот миг заклятие, неборухнуло бы на землю, злые силы поднялись бы из глубин земли или же все звездыпогасли, устрашившись неистовой бури в душе волхва.

Сзади послышались тяжелые шаги горного великана. Придоноглянулся, это не великан, лишь потомок горных великанов, всегда невозмутимый имогучий Аснерд.

Он робко улыбнулся старому воеводе. Аснерд захохотал, словногрянул гром, хлопнул его по плечу.

– Грустишь?.. На распутье?.. Пойдем, я тебе что-топокажу.

Придон воспротивился, слишком загадочная рожа у воеводы. Отнего несет жареным луком, икает, поглаживает плоское в валиках мускулов брюхо,но Аснерд властно тащил, теребил, тряс, и Придон наконец, вынырнув из тревожныхгрез, ощутил, что справа проплывают купола шатров, а они выходят на окраину ихнемалой для Артании столицы… но такой маленькой и бедной, если сравнивать свеликолепием Куябы!

Не все артане кочуют, все-таки часть, немалая часть, осела вгородах. Правда, это не всегда каменные громады, как у куявов, но все женастоящие города: добротные, срубленные из дерева дома, склады для шкур,оружия, кузницы, оружейные мастерские, целые улицы кожевников, бронников,хлебопеков. В любом войске в обозе везут наковальни и едут кузнецы для ремонтаиспорченного оружия и доспехов, но ковать настоящие боевые топоры можно тольковот в таких кузницах, что не двигаются с места, куда подвозят горячее железо изплавилен.

Дорога вывела на окраину, здесь добротные дома на высокихстолбах. Когда-то жили дозорные, следили за горизонтом, но кордоныотодвинулись, дозор несут на дальних заставах, а в домах на сваях поселилисьмирные жители.

Аснерд указал на крайний дом. Лестница убрана, внизусобралась толпа хохочущих парней, все смотрят вверх. Придон на миг увидел вокошке смеющееся девичье личико. Тотчас же мелькнула белая рука, на землюполетела шапка из шкуры молодого барашка.

Внизу раздался радостный рев, хохот, но один парень с самымогорченным видом подобрал шапку, отряхнул, сердито нахлобучил на голову. Сразутрое раздвинули круг, чтобы не мешали, почти одновременно метнули шапки. Одинне попал, шапка ударилась в стену и полетела обратно. Неудачника хлопали поспине, поздравляли издевательски, но две шапки исчезли в темном проеме окна.

Придон смотрел с вялым интересом. Вскоре мелькнула белаярука, шапки одна за другой вылетели обратно. Внизу раздался хохот и ревразочарования.

Аснерд степенно снял шапку, парни затихли, расступились.Аснерд лихо крякнул, без размаха быстро и сильно метнул шапку. Как темныйбулыжник она прорезала воздух, исчезла в окне.

Придон спросил:

– Зачем?

– Когда я был молод, – ответил Аснерд, –совсем-совсем молод… я пришел сюда и метнул свою детскую шапчонку… Помню, каксейчас: из окна высунулась девушка, косы чуть ли не до земли, глаза как звезды,вот такая грудь, честное слово, у меня глаза вылезли, и говорит сверхусожалеюще: мал ты еще, дружище! Рановато пришел. Но потом приходи, буду ждать…И – выбросила мне шапку. Я стоял и смотрел, глотая слезы обиды, а пареньпостарше, чью шапку не выбросила, вскоре полез за ней, за своей шапкой, взаветное окно…

Парни притихли, тоже слушали, на воеводу смотрели спочтением. В домике на сваях долго ничего не происходило, затем в окнепоказалось белое нежное лицо. Девушка высунулась почти до пояса, пышная грудьлегла на подоконник, черные как ночь косы свесились, крупные глаза отыскалистоящих в сторонке Аснерда и Придона.

– Воевода, – донесся ее чистый звонкийголос, – то-то смотрю, шапка с золотой бляшкой!.. Что ты так позднопришел, воевода? Где ты скитался все эти годы?

Аснерд поймал шапку на лету. Некоторое время смотрели, какпо столбу карабкается счастливчик помоложе, чью шапку красавица не выбросила,потом Аснерд взял Придона под локоть. Придон без сопротивления дал увлечь себяобратно в центр города.

– Ну, понял? – спросил Аснерд.

– Что я должен понять? Аснерд сказал с сожалением:

– Все-таки не понял…

Придон пожал плечами, раздраженный и недоумевающий. Аснердшел молча, впереди выросла каменная громада их дома. Придон ощутил дружескийхлопок по плечу. Воевода обронил ему в спину:

– Даже вот к такой красотке можно либо слишком рано,либо опоздать… А твое безумие вообще приходит только раз в жизни. И то не ккаждому.