Она кивнула на двух девушек, которые целовались так, что я стыдливо отвела глаза и больше не смотрела. Сидела и, прислушиваясь к телу, ждала, когда проклятый йегль отпустит меня, и я смогу сбежать… Но не успела. Плечо тронула Лигши, и я вздрогнула.

— Не бойся, — шепнула девушка.

Я растерянно смотрела, как она наклоняет почти пустую бутыль, ставит ее на пол, приближается. Глаза Лигши влажно блестят, на щеках алый румянец. Кладет горячую ладошку мне на затылок и, приникнув губами к моему рту, заставляет раскрыть его. По небу вновь льется обжигающая влага. А следом скользит язычок Лигши. Она словно исследует им мой рот: осторожно, мягко, нежно… В этих движениях нет жадной силы Адора, его ненасытной настойчивости, жесткой требовательности.

Лигши отстранилась и улыбнулась неожиданно застенчиво. Я моргнула, не понимая: понравилось мне или нет. Только сейчас поняла, что девушка не использовала магию… В отличие от меня. Лигши села прямо и, прикрыв веки, простонала:

— Вот это да! Так вот какая на вкус магия крови…

— Что? — загалдели девочки. — Селеста использовала свою силу? Лигши, расскажи! Как это?..

— Волшебно, — улыбнулась та.

Я прикусила нижнюю губу. Адор всегда целовал меня так, проникая собой, своей энергетикой, своей магией. И сейчас я сумела повторить это. И поняла: тот, кто отдает — удовольствия не получает. Скривилась от этой мысли. Неужели, было хорошо только мне? А дей Белен лишь «обучал» меня? Не в силах усидеть, поднялась и, не обращая внимания на шум, выскочила из комнаты Лигши.

Меня шатало, перед глазами все плыло. Казалось, стены и пол двигались, менялись местами. Чтобы устоять, хваталась за что-то, роняла, ломала… Скрипела зубами и, проклиная йегль и того, кто придумал его, упрямо двигалась вперед.

Ввалилась в покои дея. Белен стоял у каменного столика спиной ко мне. Услышав шум, даже не обернулся.

— Ты опоздала. Подойди посмотри. — С трудом сохраняя вертикальное положение, расставила руки и направилась к Адору. Тот продолжал говорить: — Если уж так упрямо рвешься на аукцион, то должна создать себе хорошую защиту. Вот это колье с рубинами…

Я дошла до дея и, чтобы устоять, обхватила его за талию, приникла к спине. Белен замолчал, положил теплые ладони на мои руки. Я прижалась сильнее, ощущая напряженное мужское тело, улыбнулась. Как же стало хорошо! Все, что говорила Жельена насчет Адора — правда! Рядом с ним ощущаешь себя защищенной, словно за высокими стенами неприступного замка.

— Селеста?

Он попытался разжать мои руки, но я лишь сильнее прильнула. Слыша стук его сердца, прикрыла глаза и проговорила:

— Ты вкусно пахнешь. Знаешь это? — Адор замер, а я звучно поцеловала его в спину и печально вздохнула: — Так грустно! Почему все мне одной?

Дей все же расцепил мои руки и повернулся:

— Тебе одной?

Уловив насмешку, болезненно скривилась:

— Я не о сексе! Понимаю, что каждая куртизанка жаждет прыгнуть в твою постель…

— Раздраженно пробормотала: — Вот же… Даже жизнь готовы за тебя отдать! А ты и рад… — Топнула: — Мужчины все одинаковые!

— Ты пьяна? — широко улыбнулся дей. Склонился и понюхал: — Йегль?

Я сфокусировала взгляд на его лице и погрозила пальцем:

— Вот же противный мужчина! Ух… Вот целовал, магию отдавал. Мне было хорошо…

— Хорошо? — быстро переспросил дей: улыбка сползла с его губ, взгляд потемнел.

— Еще как! — активно кивнула я и посмотрела жалостливо: — Но тебе же нет! Это… несправедливо!

Он снова улыбнулся:

— Несправедливо? — Слегка наклонил голову набок и тихо спросил: — И почему же мне было нехорошо, Селеста?

Махнула рукой:

— Это… магия! Ты отдавал ее. Кто берет — тому хорошо. Кто отдает… тому нехорошо. — Снова возмутилась: — Несправедливо!

Покачнулась и, кусая губы, посмотрела на дея. Адор поднял руку и медленно отогнул мою губу, освобождая ее, задержался, провел пальцем. Прошептал:

— Ты пришла, чтобы сообщить мне это?

Помотала головой:

— Я пришла, чтобы это исправить!

И обхватила его шею, привстала на носочки и прижалась к губам. Дей замер, а я, как только что Лигши, прошлась язычком по его небу. Осторожно и мягко исследуя его рот, ощущала, как волны магии проходят через мое тело. Кровь забурлила, по жилам словно пронесся огненный поток. Я и раньше ощущала свою магию, но сейчас… она не текла, а вырывалась из меня, словно давно сдерживаемая ярость. Злость и страсть переплелись в причудливый узор, обрывающаяся нежность, наслаждение на грани боли, нестерпимо-жгучее желание. Невозможно остановить и невозможно продолжить эту щемяще-разрывающую страсть.

Белен отстранился:

— Ты неправа. Тот, кто отдает, наслаждается больше! Сильнее, ярче, острее! Я докажу тебе…

— Как? — беззвучно выдохнула я, ощущая себя пламенем в его руках.

— Сегодня буду только брать, — рыкнул Адор.

Дрожащими пальцами расшнуровал корсет: ленты выскальзывали, узелки застревали, не поддавались… Оставшиеся рванул нетерпеливо. Как же хотелось увидеть Селесту без оков одежды! Уже не раз представлял ее на этой кровати. Как потягивается, как сытая кошечка, как нежится под его разгоряченным взглядом, как манит… Дыхание сбилось.

Стоп! Нельзя терять голову! Да, Селеста дразнит его силу, терзает чувства, манит нежностью и невинностью. И как бы ни хотелось самому распечатать ее бутон, ни в коем случае не стоит терять контроль. Иначе можно лишиться последней призрачной надежды на достижении цели. Сорвал платье, и фиолетовый шелк с шуршанием стек на пол. Замер, нависая над Селестой. Выдохнул медленно и шумно: как же она прекрасна!

Алебастровые плечи, точеные линии, скульптор бы добровольно отказался от гонорара, будь у него такая муза! Конечно, это все пацанские замашки. Вспомнил, как увидел ее, сидящую на дереве, испуганную собственной проделкой, усмехнулся. Моя Селеста, моя девочка, мой сорванец! Улыбка растаяла… Не моя.

Смотрит своими огромные блестящими глазами, в радужке переливается золотистый шоколад. Так бы и съел ее всю!

— Мне стыдно, — шепчет, пытается прикрыть совершенную грудь руками.

Адор медленно развел ее локти, любуясь нежными округлостями, набухшими вишенками сосков, к которым так и хотелось прильнуть, завладеть, дразнить языком, отвоевывая стон за стоном, слушая, как растет возбуждение.

— Ты прекрасна, — хрипло прошептал он. — Я хочу тебя. Хочу тебя без остатка, без возможности отступления. Хочу, чтобы вся была моей!

Скрипнул зубами, сдерживая страсть. Селеста его единственный козырь. Все, что можно противопоставить высшему свету. Все, что можно предложить… Но как же не хочется предлагать то, что жаждешь оставить только для себя!