летали над ней, щебетали и чирикали, заглушая биение ее сердца, напоминавшее барабанный бой. Сердце билось особенно гулко после того, как ушел Яннис.

Она поставила парус. Море было спокойным, прозрачным.

Куда отправиться? На Крит? На Сицилию? Она выйдет из вод Агона, а потом решит. Перед ней весь мир.

Легкий ветерок трепал ей волосы. Она отбросила пряди от лица, скрутила в привычный узел.

Вполне естественно, что она чувствует себя разбитой и помятой, внушала себе Керен. Ночь была нелегкой. И она совсем не спала. Наверное, поэтому ее так тошнит. Ей нехорошо.

Она решила, что пойдет на Крит. Добираться туда недолго. Когда она встанет на якорь или найдет марину, она высадится на берег и где-нибудь позавтракает. Еда уймет растущую тошноту.

Она тут же представила, как Яннис в одиночестве ест омлет на террасе у бассейна и литрами пьет кофе из джезвы. Она прогнала этот образ.

Яннис остался в прошлом. Она свободна от него.

Он наконец отпустил ее.

Она заметила паром и догадалась, что паром тоже направляется на Крит. Несомненно, на нем много отпускников. Семейных пар. Семей с детьми.

Вот что она сделает. Поплывет в Англию, как собиралась раньше, и навестит родных. Скажет, что она их любит. Ей очень хотелось извиниться перед родителями за то, что физически не была рядом, но они не поймут, за что она извиняется. Они всегда принимали своего кукушонка. Если бы не их любовь и поддержка, Керен не сумела бы пуститься в путешествия всего в восемнадцать лет. Они знали: с тех пор, как ей исполнилось двенадцать, что она покинет их гнездо как только сможет, и, соответственно, готовились. На прощание они подарили ей ноутбук и пятьсот фунтов. Им хватало писем по электронной почте раз в неделю да редких ее визитов. Они хотели одного: чтобы она была счастлива, хотя сами были в замешательстве оттого, как она понимала свое счастье.

У них она проведет несколько дней, а потом…

Филипидисы тоже принимали ее такой, какая она есть. Они, конечно, вели себя более сдержанно, поскольку она не принадлежала к их кругу, и все же приняли ее в семью. Несмотря на различия, они научились любить ее, а она научилась любить их. Они приняли кукушонка в свое гнездо, как в свое время ее родители.

А Яннис…

Яннису никогда не нужно было принимать ее, потому что он всегда ее понимал. Всегда! Даже в самые мрачные дни, когда их жизнь рушилась, он ее понимал.

Сердце у нее разрывалось, и она невольно согнулась от боли.

Что она делает?!

Она уходит, уплывает от единственного на свете человека, с которым обрела свой дом? От человека, который ее любил, по-настоящему любил, несмотря на его склонность к собственничеству? От единственного мужчины, с которым обрела истинное счастье?

Яннис всегда был с ней рядом… и что же она дала ему взамен? Она швырнула его любовь ему в лицо. Причиной стал страх. Она боялась полюбить его снова и наблюдать за тем, как его любовь к ней снова умирает. Потеря его любви после потери дочери стала для нее непомерной нагрузкой. Она замкнулась в себе и спрятала свою любовь, а вместе с ней и другие чувства.

А его любовь никогда не умирала. Никогда! Хотя она, сломленная горем, ничего не понимала. Собственная боль настолько ослепила ее, что она не видела, что ему тоже страшно и что он тоже страдает.

Ее любовь тоже никогда не умирала. Яннис снова пробудил ее, и теперь она пылала в ее сердце так же ярко, как сияющее над головой солнце. Они оба совершили много ошибок… но во многом Яннис оказался прав. Он всегда знал: если ему удастся вернуть ее домой и продержать там достаточно долго, ее любовь к нему снова расцветет, потому что их любовь всегда была самым главным.

И она тоже это понимала.

Она свободна. Может уйти от него в любое время. Яннис подписал бумаги на развод. Он вручил их ей. Если бы она в самом деле, по-настоящему решила уйти, она бы пошла с ними к своему адвокату, а потом в посольство Великобритании. Он бы ее не остановил.

Но она так не поступила. Не поступила, потому что в глубине души ей хотелось остаться. Она просто была слишком напугана, чтобы это признать. Слишком напугана, чтобы рисковать новой болью.

Господи, что она наделала?

Крепко ухватившись за штурвал и попытавшись взять себя в руки, Керен развернула яхту.

Вдали показался Агон, и из глаз у нее хлынули первые слезы. Она ничего не могла поделать ни со слезами, ни с острой болью, пронзавшей ее с каждым ударом сердца.

Яхта подошла к песчаному берегу — она не направила ее к пристани. Керен дождалась, пока нос судна ткнется в песок. Потом она прыгнула в воду и поплыла так быстро, как никогда еще не плавала прежде. Соленая вода покрывала ее с головы до ног; ей было все равно, что она потеряет сандалии. Она побежала по песку, а потом бросилась вверх по лестнице. Не остановившись на верхней площадке, она сразу направилась в оливковую рощу и разворошила кучку камней, под которой спрятала пластиковый пакет.

Потом она бросилась на виллу и резко остановилась у бассейна.

Где Яннис?

Он наверняка знает, что она здесь. Начальник охраны доложил ему в тот же миг, когда она заплыла в его воды.

А потом ей стало очень больно. Конечно, он знает, что она здесь. Его отсутствие означает только одно: он наконец махнул на нее рукой. И тогда сердце ее снова сжалось, и Керен упала на колени и взвыла.

Слишком поздно! Она опоздала.

Ребенок, которого она с такой любовью носила восемь месяцев, радуясь каждому шевелению в животе, умер. Ее дочку поздно спасать. Она ушла.

И ее брак спасать тоже поздно. Он тоже умер.

Ведьма-банши, которая так долго жила в ее голове, наконец вырвалась на волю, и плач Керен перешел в вой, который шел изнутри, когда горе от потери тех, кого она любила больше всех на свете, и накрыло ее с головой.

Прижав лицо к коленям и ударяя кулаками по земле, Керен выла, пока не охрипла. Потом она заплакала. Она плакала по своему ребенку. Она плакала по мужу. Она плакала по разбитым мечтам, которые они так лелеяли, и по любви, которая была такой сильной.

Все пропало. Все ушло.

Ей на плечи легли сильные руки. Потом ее усадили на колени к мужчине, которого она любила.