Ира как раз заканчивала протирать влажной тряпкой пол вприхожей, когда Бэлла Львовна вздрогнула и сказала:

- Марик подъехал.

Ира выпрямилась, откинула тыльной стороной ладони упавшие налицо волосы.

- Откуда вы знаете? Здесь же нет окна.

- Я чувствую. Он сейчас придет.

Чушь какая-то! Собаки обычно чувствуют приближение хозяина,даже кошки, Ира об этом слышала. Но чтобы люди? Она снова взялась за тряпку, ачерез несколько секунд услышала звонок в дверь. Ну вот, так всегда бывает,готовишься-готовишься, а ответственный момент наступает как раз тогда, когда тык нему вовсе и не готова. А, ладно, какая есть - такая есть, Марик же нежениться на ней приехал, а всего лишь мать навестить.

- Открой, - шепотом приказала Бэлла Львовна.

Она так и сидела в кресле, словно у нее не было сил встать.Ира ногой откинула тряпку в угол и открыла дверь. Мимо нее промчалось что-тобольшое, и через мгновение незнакомый крупный мужчина стоял на коленях передБэллой Львовной, уткнувшись лицом в ее платье.

- Мама!

- Марик! Сынок… Марик… - тихо повторяла соседка, гладяего по седым волосам и не замечая текущих по щекам слез.

Ира тихонько отступила к своей двери, пусть побудут наедине.И натолкнулась на стоящую в коридоре за углом Наташу. Лицо у нее было страшным,землисто-серым, измученным.

- Это… Марик? - одними губами спросила она.

Ира молча кивнула.

- И… что там?

- Плачут, - шепотом сообщила Ира. - А ты чего такпобледнела? Волнуешься, что ли?

- Немного. Пошли, - Наташа крепко взяла Иру за руку ирешительно шагнула вперед.

- Здравствуй, Марик, - негромко и очень спокойнопроизнесла Наташа, и Ира уже в который раз поразилась ее умению держать себя вруках. Ведь на ней лица нет от волнения, а голос такой ровный, как будто ничегоне происходит.

Мужчина поднял голову, встал. Очки с затемненными стеклами втонкой оправе мешали разглядеть его глаза, и Ира не увидела, были ли на нихслезы. Марик оказался высоким полным дядькой с толстыми губами, мясистым носоми заметной плешью. Костюм на нем был, правда, очень хорошим, и сидел идеально,но тем не менее, по мнению Иры, самым красивым в его внешности были все-такиочки.

- Туся? - неуверенно произнес он.

Наташа чуть качнулась вперед, словно на мгновение потеряларавновесие, и мужчина схватил ее в охапку, крепко обнял, расцеловал.

- Туся, Тусенька, как же я рад тебя видеть! Но я бытебя ни за что не узнал, ты стала другой, совершенно другой!

- Просто я стала старой. Мне было семнадцать, когда тыуехал, а теперь уже тридцать восемь.

- Нет, Тусенька, нет, ты изменилась до неузнаваемости.А это, наверное, Иринка, которой когда-то было два годика?

- Теперь уже двадцать три, - в тон Наташе произнеслаИра. - Здравствуйте, Марк Аркадьевич. Я не думала, что вы меня помните.

- Ну как же мне тебя не помнить? Я всех помню, и мамамне обо всех вас писала. Что же мы стоим в прихожей? Я так разволновался, чтодаже багаж на лестнице оставил.

Он принес два огромных чемодана и скрылся в комнате БэллыЛьвовны. Ира убрала тряпку, которой мыла пол, и робко постучалась к Наташе.

- Натулечка, а теперь что?

- Ничего, отдыхай пока. Они побудут вдвоем, потомБэллочка даст знать, когда обед.

Наташа стояла лицом к окну и смотрела на моросящий дождь.Вся ее фигура выражала такое страдание, что Ира не выдержала и расплакалась.

Наталья

У нее было такое чувство, будто она сдает экзамен. Самыйглавный экзамен в своей жизни. Сегодня она предъявляет Марику результат своихдвадцатилетних трудов - его дочь, красавицу, студентку, будущую актрису,невесту, через две с небольшим недели выходящую замуж. Одобрит ли он ее работуили сочтет, что Наташа плохо растила и плохо воспитывала его девочку, о которойон специально просил ее позаботиться?

И что скажет ему Бэлла Львовна? Не будет ли жаловаться наотсутствие внимания и заботы, не станет ли сетовать на то, что Наташа взвалилана нее фактически роль бабушки и заставила присматривать за двумя отнюдь непохожими на ангелов мальчиками?

Она не думала, что придется когда-нибудь "отчитыватьсяо проделанной работе", ведь не протяжении долгих лет с Мариком можно былотолько переписываться и перезваниваться, никто не предполагал, что настанетвремя, когда люди свободно будут выезжать из страны и приезжать в нее, не испрашиваяразрешения ни у кого, кроме посольства. С 1 января 1993 года вышел новый законо въезде и выезде, и вот он настал, этот день экзамена. Не день даже, а целыхчетырнадцать, две недели.

Вчерашний обед прошел без эксцессов, за столом слышалисьголоса в основном мальчиков и гостя. Саше и Алеше все было интересно: и какие удяди Марка дети, как и чему учат в их школах, какими видами спорта тамзанимаются, какие в семье Халфиных машины, есть ли у них компьютер и какие внем стоят программы и игры. Марик подробно и с удовольствием удовлетворялмальчишеское любопытство, рассказывал о детях - Анне и Филиппе, он называл ихЭнн и Филом, рисовал красочные и порой забавные картины американской жизни.Ира, озабоченная проблемой лишних килограммов, стала выяснять у новоявленногоамериканца насчет "Гербалайфа", и тот со смехом поведал, что вСоединенных Штатах все эти "продукты" давно признаны шарлатанством иих никто не покупает, вот производители и решили освоить новый рынок,восточный, поскольку народ здесь доверчивый и обожающий сказочки, построенныена принципе "раз - и готово", никакого длительного и кропотливоготруда, все делается по мановению волшебной палочки, кушаешь продукт и худеешьна глазах. О том, что килограммы возвращаются, как только доверчивый клиентперестает вкушать пилюли и коктейли, предусмотрительные распространителиделикатно умалчивают, зато без умолку трещат о полной и безоговорочной очисткеорганизма от шлаков и прочих накопленных годами гадостей. Девушка никак некомментировала услышанное, но по ее глазам Наташа видела, что та ужаснорасстроена. Сам гость ни о чем присутствующих не расспрашивал, только навопросы отвечал, но Наташа то и дело ловила его взгляд, украдкой бросаемый наИрину, и понимала, что дочь вызывает в нем интерес, а стало быть, отчетнеминуем. Слушая вполуха застольные разговоры, мучительно пыталась сообразить,как поступить: говорить ли Марику все как есть, чтобы он не питал никакихиллюзий и понимал, как тяжко досталось ей воспитание соседки, или не сказатьничего, предоставив ему возможность самому составить мнение о девушке.

Вечером, улучив момент, когда рядом никого не было, Марикподошел к ней:

- Туся, ты завтра свободна? Давай погуляем вдвоем.

- Конечно, - кивнула Наташа.