— Не заводи меня, — ответил Александр и набычился.

Когда Мелентьев ловко открыл отмычкой висячий замок, откинул крышку люка, они все втроем пробрались на чердак. Вопреки предположению Надежды Ивановны, чердак был перегорожен до самой крыши листами гипрока, причем, сделано это было, похоже, недавно. Мелентьев поднял с полу большой блестящий гвоздь, приставил к стенке и стукнул по нему камешком. Образовалась дырка, в которую он глянул, потер лоб и жестом предложил сделать то же самое Надежде Ивановне. Та прильнула и увидела стоявшую у дальней стены раскладушку с наваленным на нее разным тряпьем и офисную вешалку, на которой висели очень потертые джинсы, зеленая куртка, когда-то белый свитер и серая вязаная шапка.

— Ага, — сказала Надежда Ивановна, — вот он где, подлец, обитает.

Саша, в свою очередь, тоже глянул в дырочку и возразил:

— А может, это и не он, а бомж какой-нибудь.

— Отпечатки надо взять, — сказал Меленьтьев.

— Да уж, — отозвалась Надежда Ивановна, — не зря же ты сюда чемоданчик свой пёр.

— А со стенкой чего? Ломать? — Саша уже трогал плечом тонкую перегородку.

— Ты что, с ума съехал? — Надежда для выразительности постучала себе по лбу.

Мелентьев погладил стенку ладонью и сказал:

— Гипрок изнутри пришит, так что…

— Так что, — продолжил Саша, — надо проникать в логово через люк, из квартиры. Вызвать блондиночку на допросец, и тем временем… И вообще-то надо квартирку эту надо поизучать. Вся прихожая шкафами забита, а какое в них содержимое?

— Ладно, исследователь, успокойся, — сказала Надежда Ивановна, — не забывай, что у нее еще и муж есть. Надо все продумать и подготовить, а уж потом и в квартиру лезть.

Майор Макаров, как заметили сослуживцы, в последние дни стал очень раздражительным, чего за ним раньше не водилось. Стал покрикивать на подчиненных, и водочкой от него припахивало. Да, любовь, как говорится зла, и Игорь Андреевич так сильно ощущал последствия своей страсти, что все его вокруг выводило из себя. Хуже всего мучили тревога и неизвестность: телефон прекрасной Вики сообщал, что абонент не доступен, а в квартире на улице Одоевского, где красавица была прописана, никто, похоже, не обитал; Макаров трижды туда заезжал в разное время суток, но за дверью стояла тишина, а в окнах — темнота.

Когда к нему зашла Надежда Ивановна с нарядной на лице улыбкой, он, не понимая, как это можно чему-то радоваться, скрипнул зубами и кивнул на стул.

— Здравствуйте, Игорь Андреевич, — сказала Надежда Ивановна, хорошо артикулируя и с интонацией популярной актрисы Аллы Михеевой, когда та обращается к телеведущему Ивану, и тоже Андреевичу, Урганту, — у меня хорошие новости.

— У вас, старший лейтенант, на словах они всегда хорошие, а вот на деле…

Надежда Ивановна глянула на кислую физиономию шефа и обыденным уже тоном рассказала о визите к госпоже Бристоль и находках на чердаке. И добавила: хорошо бы ордерок на обыск выправить, квартирка подозрительная.

Игорь Андреевич только рукой махнул и ответил, что об этом и думать нечего. Муж этой дамочки владелец, как говорится, «газет, пароходов», так что прокуратура вряд ли даст разрешение, да и повода нет. Вот чердак — дело другое.

— Так ведь, — перебила Надежда Ивановна, — в логово только из квартиры попасть можно.

— Мне что, — вспылил майор, — мне еще вас учить, как без ордера обходиться? Идите и работайте.

Надежда Ивановна вышла из кабинета шефа вполне успокоенная: хоть и не законное, без ордера, но разрешение на осмотр подозрительной квартирки было получено.

Макаров после ухода Надежды Ивановны вновь углубился в скорбные мысли об исчезновении Вики. Странновато все это: пропала, как пылинка. Может, уехала отдыхать? Или живет не по указанному в паспорте адресу? А если у любовника? И вновь дернула по душе ревность. Нет, ее совершенно необходимо отыскать. Во что бы то ни стало. И он решил воспользоваться служебными возможностями. Вызвал Александра, а когда он явился и, по обыкновению, плюхнулся на стул так, что тот затрещал, сказал вполголоса:

— Вот что, Сашок, тут такое дело… Вобщем, слушай сюда. Пропала свидетельница по делу о скороходе, Кузовлева Виктория Вениаминовна. Работала в клубе стриптизершей, прописана вот по этому адресу. С работы, говорят, вроде как уволилась, на квартире по улице Одоевского сейчас не проживает. Опроси соседей, сходи в клуб, вот адрес, и все прочее, сам знаешь. Привлеки внештатных. Понял?

— Так точно. Разрешите идти?

— Давай.

Вот молодец, подумал о нем Игорь Андреевич, никаких лишних вопросов, не то, что Наденька. Взял в руки папку с очередным нераскрытым делом, прочел несколько страниц, но вновь явился прекрасный образ стриптизерши — на гранитной набережной в сиянии утреннего летнего солнца… А затем — оброненная визитка нежно-розового цвета… И тут заверещал телефон. Звонила Ирина Романовна. Спрашивала, нет ли новостей о пропавшей со вчерашнего дня Наталье Сергеевне. В голосе судьи были яркие нотки тревоги. С чего бы это, подумал майор, она так о соседке беспокоится? Едва ли он догадывался, что виной тому все та же стрела Амура. Ирина Романовна также поинтересовалась, как идет расследование дела о постоянно ускользающем Колобке, и не он ли завлек Наташеньку в свои коварные сети? Игорь Андреевич ответил, что нору, куда запрятался скороход, обнаружили, так что теперь, если сотрудники не оплошают, его можно взять тепленьким. Ирина Романовна поинтересовалась, где злодей обитает, и получила ответ, что на чердаке, над квартирой некой госпожи Бристоль. Судья отреагировала на эту фамилию продолжительной паузой, а затем, пожелав успеха собеседнику, повесила трубку.

Майор подумал, что Колобка могут опять упустить, как это было уже не раз, поэтому решил посоветовать Надежде Ивановне не выяснять по отпечаткам пальцев и прочим приметам, скороход ли обитает на потолке квартиры Бристоль, а просто устроить засаду. Старлей ответила, что одно другому не мешает. Макаров согласился.

А Ирина Романовна, повесив трубку, задумалась. Стало быть, подозрения насчет холеной блондинки были не беспочвенными, стало быть, не напрасно она на суде «отмазала» Колобка, очевидно, у них давние и прочные связи. И тут ее осенило. Дело Колобка было далеко не единственным в целом ряду уличных преступлений, и теперь она вспомнила некоторые из похожих судебных дел. Преступники были разных возрастов, в основном подростки-наркоманы, но были и взрослые дядечки, отсидевшие не по одному сроку, но опустившиеся, и по этой причине выпавшие из кланов бандитского Петербурга. Все они промышляли в одиночку, но их объединяло одно — сбыт награбленного. Кто-то на суде плел, что сбывал на толкучке во дворе Апраксина двора или стоматологам. Ну, последнее, конечно, полное вранье, — сейчас золото во рту никто почти не носит. Конечно, все они тщательно скрывали имена и адреса своих, если их можно так назвать, работодателей.