Карли рассмеялась:

– Она всегда говорила мне, что я неправильно раскладываю на подносе банные принадлежности. Один раз я даже записала ее слова, носила с собой бумажку и показала ей в следующий раз, чтобы она увидела, что я делаю все точно как она велела.

– Ого, как дерзко. Сомневаюсь, что она была довольна.

Карли вспомнился ледяной взгляд Бренды и ее слова, мол, Карли лучше бы поискать работу в другом месте. И как пришлось умолять Бренду не увольнять ее.

– Да, она разозлилась.

Мишель вошла в комнату и огляделась.

– Очень приятно, – сказала она.

– Тебе ведь не нравится постельное белье.

Мишель посмотрела на ткань в цветочек.

– Угу. Буквально каждый сантиметр, но это всего лишь мое мнение. Я уверена, что гостям это нравится.

– Ну, они не жалуются.

– Практически одно и то же. – Мишель приковыляла к окну и выглянула в него. – О, вижу, наши психотерапевты ведут занятия.

Карли присоединилась к ней. На дальнем краю лужайки возле моря сидели три пары. Им что-то втолковывали Сет и Полин.

– Они не создают нам проблем, – заметила она. – Утром встают и уходят на целый день.

– Да еще не занимаются сексом в постели. Это мило. А вот раньше я терпеть не могла находить презервативы в корзинках для мусора. Бррр.

– Согласна, – засмеялась Карли. – Но ведь мы не можем просить гостей, чтобы они забирали их с собой.

– Почему нет? Ведь они привозят их сюда. Пускай представят себе, что это пляж. Они ведь уносят с собой бутылки и упаковки, когда уходят с него. Пусть забирают и гондоны.

– Так не получится. Ведь они наши гости.

– Ты романтизируешь бизнес. Это плохо.

Они засмеялись.

«Вот так все и было когда-то, – подумала Карли. – Легко и просто». Когда-то давно, когда они дружили, когда жизнь еще казалась разумной и она понимала ее правила. Но потом все переменилось.

Ей захотелось вернуть те времена. Снова дружить с Мишель. Чтобы они доверяли друг другу.

Где-то на парковке стрельнул автомобиль. Карли поглядела в окно и увидела отъезжавшую машину.

– Кому-то нужно отрегулировать двигатель…

Мишель побелела как полотно и дрожала всем телом. По ее лицу струился пот.

– Что с тобой? – ничего не понимая, спросила Карли.

Мишель дико озиралась по сторонам, словно не понимала, где находится. Карли протянула к ней руку.

– Не трогай меня.

Слова прозвучали у нее где-то в горле, словно львиный рык. Карли попятилась, Мишель прижалась к стене.

– Ты иди, – сказала она. – У меня все нормально.

Карли колебалась.

– Катись отсюда!

Смех исчез, как и момент единения. Карли забрала перчатки и прочие принадлежности для уборки и ушла.

Все еще дрожа, Мишель скорее сползла, чем сошла вниз по ступенькам. Звук взрыва – нет, не взрыва, напрасно убеждала она себя, – все еще звучал в ее голове.

Она не помнила, как прошла через вестибюль, хотя точно проходила там, потому что, опомнившись, обнаружила себя в пустом ресторане. И отправилась на кухню, где Дамарис готовила ланч.

Подруга взглянула на нее и тут же подвинула к ней табурет.

– Сядь, – приказала она. – Немедленно.

Мишель шагнула к ней и тяжело плюхнулась на сиденье. Бедро буквально завопило – видимо, в знак протеста.

– Не говори Карли, что я держу это здесь, – сказала Дамарис, зашла в кладовку и вернулась с бутылкой виски.

Она налила немного в стакан, посмотрела на Мишель и добавила еще чуточку.

– Пей, – приказала она, подав стакан.

Мишель сделала большой глоток, позволив жгучей влаге стереть остатки страха.

– Что случилось?

Мишель вздохнула:

– Ничего. Глупости. Я была наверху, и стрельнул автомобиль. Но мне показалось…

Дамарис подошла к ней и обхватила руками.

– Бедная девочка. Ты прошла через такой ад. Неправильно это. Женщины не должны служить в армии.

Ее слова рассмешили Мишель.

– Ты отстала от жизни лет на семьдесят.

– Нынешние времена неправильные. Зачем ты вообще ушла из дома?

Мишель подняла брови.

– Ладно. Может, тебе хотелось уйти отсюда. Но почему сразу в армию? Да еще на десять лет? – Дамарис разжала объятия. – Погляди на себя теперь. Вся израненная и дерганая. Но ничего, ты уже поправляешься.

Мишель не поняла, вопрос это или утверждение.

– Стараюсь. – Она прикончила виски и поставила стакан на стойку. – Что сегодня на ланч?

– Жареный цыпленок и вяленые томаты на фокачче. С сыром. – Дамарис наморщила нос. – Тут ко мне зашли эти психологи.

– Сет и Полин?

Повариха кивнула:

– Они просили меня, чтобы в меню ланча было больше здоровых блюд.

– И твой ответ?

– Цыпленок.

Мишель даже не знала, стонать ей или смеяться.

– Разве ты не могла сделать салат?

– Салаты не еда.

С таким аргументом Мишель не могла согласиться.

Выглянув в окно, она увидела, как упомянутые психологи выполняли с группой новое упражнение. Женщины стояли лицом к мужчинам. Каждый раз, когда они делали какое-то движение, мужья копировали его.

– Глупости какие, – фыркнула Дамарис, проследив направление взгляда Мишель. – Ты вышла замуж, вот и живи с мужем. И все. Счастлива или нет – не имеет значения. Мужчина не может сделать женщину счастливой. Это все равно что просить кота, чтобы тот вырастил крылья. Это не в их натуре. Счастье у нас вот тут.

Она похлопала себя по груди.

– Чем скорее женщины примут то, что мужчины не меняются, тем счастливее они будут. Я вышла за своего в восемнадцать лет. Если бы я ожидала, что он сделает меня счастливой, то померла бы, так и не дождавшись. Ты должна наладить жизнь. Быть хорошей женой, родить детей. Вот в чем счастье. Погляди на своего отца. Он сделал твою мать счастливой? Нет, конечно.

– Он бросил ее.

– Вот именно. Жил тут, а потом взял и ушел. Она так и не смирилась с этим. Я не говорю, что он должен был поступить так, как поступил, но, когда он ушел, у нее был выбор.

Логика была так себе, но Мишель невольно согласилась со словами насчет Бренды. Мать могла бы справиться с тем, что случилось. А вместо этого предпочла быть вечной страдалицей.