* * *

Высокая белокурая девушка остановила машину на стоянке упятизвездочного отеля на окраине Керкуры и вошла в холл.

- Добрый вечер, мадемуазель Ирен, - поздоровался с нейпожилой портье по-французски.

- Здравствуйте, Базиль, - кивнула она,- как поживаете?

- Мадемуазель, меня зовут Василиус, - смущенно улыбнулсястарик.

- А по-французски Базиль. У меня в Лионе есть двоюродныйдедушка, он очень похож на вас. Его тоже зовут Базиль.

- Передайте ему поклон от меня. Вот ваш ключ, мадемуазель.

- Спасибо. Спокойной ночи.

Она бросила ключ в сумочку, не стала вызывать лифт инаправилась к тому выходу, который вел к пляжу.

- Мадемуазель Ирен, - окликнул ее портье, - если вы хотитеискупаться перед сном, то лучше сделать это в бассейне. Море неспокойное, а успасателей кончился рабочий день.

- В бассейне в воду добавляют хлор, он сушит кожу. Я люблюволны, - объяснила она, тряхнув длинными пепельными волосами.

Оказавшись на пустынном пляже, она скинула босоножки,оставила их на песке у лежака, босиком ступила на прохладные камни длинногопирса, медленно добрела до края, села, спустив ноги.

Гигантская алая луна висела у горизонта, окруженнаяогненными клочьями мелких перистых облаков. По лиловой воде к пирсу шлакровавая лунная дорожка. Волны с мягким шипением щекотали ее ступни. Ветертрепал длинные волосы, такие светлые и блестящие, что в них вспыхивали алыелунные блики.

Девушка достала из сумки мобильный телефон, набрала номер смеждународным кодом и, перекрикивая шум моря, звонко пропела в трубку:

- Привет, Юраша! Это я! Мне кажется, он остался здесь.

- Кажется, или точно? - спросил ее тяжелыйхриплый бас.

- Я почти уверена. Пусть проверят, прилетел ли он в Москву.Могу спорить, что нет.

- Хорошо. На что мы спорим?

- На десять щелбанов по лбу.

- Это нечестно, - бас ласково рассмеялся, - мы всегдаспорили на щелбаны, ты била меня всерьез, а я тебя понарошку. Ладно,рассказывай, как все прошло?

- Как всегда, на пятерочку.

- Что наш пациент?

- Пациент в агонии. Думаю, он уже скоро созреет. Он кинулсяна меня в аэропорту с воплями. Я позвала полицию. В общем, всем было весело.Правда, сейчас мне кажется, что мы с тобой немного перебарщиваем. Если онсвихнется, его чистосердечное признание никто не станет слушать. А еслиповесится, тем более.

- Записку успела подложить?

- А как же! Скандальчик мне только упростил задачу. Новсе-таки он никуда не улетел.

- Ты узнавала, он зарегистрировался на рейс?

- Нет. Я решила, что после нашего бурного общения вприсутствии двух офицеров полиции этого делать не стоит.

- Ну, в общем, правильно. Ты на пляже?

- Да, а что?

- Купаться собралась?

- Естественно!

- Не вздумай, Ирка. Я тебе не разрешаю. Слишком сильныеволны. Я слышу. И вообще, отправляйся в номер, ложись спать. У тебя был тяжелыйдень.

- А вот хрен тебе, Юраша, - засмеялась она и показала языкогненной луне, - сначала я поплаваю, а потом уж пойду спать. Все, целую,обнимаю, спокойной ночи.

- Позвони мне из номера перед сном! - прогудел бас.-Я будуволноваться!

Она не ответила, отключила телефон, убрала его в сумку,встала, скинула льняное белое платье, трусики, заколола длинные шелковистыеволосы, нагишом бросилась с пирса в густые алые волны и поплыла широкимкрасивым брассом.

* * *

Наталья Марковна вздремнула в самолете и проснулась, когдаобъявили посадку. Несколько минут она сосредоточенно вглядывалась взаострившийся профиль мужа. Голова его была запрокинута, рот приоткрыт, синеватыевеки сжаты некрепко и в тонких щелках виднелись белки глаз. Она пересталадышать. Убеждая себя, что просто застегивает на нем ремни безопасности и большеничего, она склонилась над ним, прижала ухо к его груди и выдохнула, толькокогда услышала тяжелый неровный стук его сердца.

- Володенька, проснись, мы садимся,- прошептала она ему наухо.

- Да, да Наташа, я уже не сплю, - он открыл глаза, - попросиводички.

- Что, ты хочешь принять лекарство? Так скоро?

- Нет, не волнуйся. Просто попить.

Стюардесса, подавая воду, задержала любопытный напряженныйвзгляд на лице генерала и с профессиональной участливой улыбкой спросила:

- Вам нехорошо?

- Почему вы так решили? - зло рявкнула Наталья Марковна. - Сним все нормально!

- Наташа, - прошептал генерал и погладил ее по руке, -спокойней, спокойней.

Она понимала, что нельзя так болезненно реагировать на теособенные взгляды, которые теперь постоянно преследуют ее мужа. Но ничего немогла с собой поделать. Она злилась на людей за то, что они так смотрели наВолодю. На лице его все отчетливее проступала печать болезни. А если быть доконца честной, то печать смерти. Люди чувствовали это и смотрели, словнопытались прочитать в его воспаленных глазах, в складках смертельно бледной кожижуткую, но жгуче интересную тайну.

В их взглядах было много всего - любопытство, недоумение,страх, брезгливость. Иногда, очень редко, - жалость. В обычном суетном потокежизни лицо ее мужа напоминало им о том, о чем они помнить не желали и в общемправильно делали.

"Не смотрите, не надо! - кричала про себя НатальяМарковна. - Ничего интересного для вас, это к вам пока что не относится, выздоровы, живы. Радуйтесь, и дай вам Бог, только не смотрите так!"

- Будьте добры, принесите простой воды, без газа. Эту явыпью сама, а моему мужу, пожалуйста, без газа, - попросила она девушку изаставила себя приветливо ей улыбнуться.

Самолет плавно шел на посадку. В иллюминаторе показалисьразноцветные огни, огромная россыпь огней. Наталья Марковна любила возвращатьсяв Москву ночью именно из-за этой таинственно мерцающей красоты. Каждый раз онаприпадала лицом к ледяному стеклу и на время посадки становилась маленькойдевочкой, сладко волновалась, начинала верить, что дома ждет ее что-нибудьнеобыкновенно хорошее, щурилась на легкий иней, которым было покрыто снаружистекло иллюминатора. Ей нравилось думать, что ледяное кружево надышали настекла невидимые ангелы на высоте пять тысяч метров. Эти фантазии потом оседалина дно души, и сухой осадок был чем-то вроде топлива для дальнейшей жизни.