- Что там? – не выдерживаю я, подсаживаясь к нему поближе.

- Здесь договор о покупке двадцати пяти процентов акций «Звёздной» на твоё имя и завещание твоего отца, составленного, если я не ошибаюсь, за месяц до его гибели, - растерянно шепчет Стас, протягивая мне чёрную папку.

   Я читаю завещание и перестаю что-либо понимать. Вариант, находящийся в руках дяди, сильно отличается от того, который держу я. По этому экземпляру дом и содержание на него передаётся мне, а пятьдесят процентов корпорации завещается моим будущим детям в равных долях, опекуном которых назначаюсь я, а те двадцать пять процентов на моё имя являются подушкой безопасности от бедности.

- Сделайте так, чтобы информация о находке осталась в стенах этой кухни, - поворачивается Стас к начальнику охраны, среагировав быстрее меня.

- Понял. Сделаю, - коротко рапортует тот и строго смотрит на Рамиля.

- Я могила, - пищит Рамиль, делая шаг назад и выставляя перед собой руки.

- Окажешься в ней, если откроешь рот, - угрожает Дмитрий, сжимая кулаки и раздувая ноздри.

   Они сверлят друг друга взглядами, причём Дима побеждает в перестрелке, давя и угнетая бригадира своим превосходством, а Стас складывает всё обратно в ящики и закрывает их, оглядываясь и ища укромное место, куда можно перепрятать.

- Предлагаю позвать парней сюда и обсудить всплывшие документы, - тихо говорит он мне, обнимая за талию. – Но прежде надо избавиться от Бориса и рабочих.

   Киваю и придумываю правдоподобную версию для дяди. Ничего не приходит в голову, поэтому выразительно смотрю на Стаса.

- Дмитрий, - приходит он на помощь, поняв мои метания, - скажите Борису Алексеевичу, что у нас небольшая авария. Сломали не ту стену и разбили несколько ваз, поэтому Таисия расстроилась и никого не хочет видеть. И ещё приедут Павел Трошин и Эдуард Мерц. Пропустите их, пожалуйста.

   Дима переводит взгляд на меня, ожидая подтверждение, и я моргаю, поддерживая распоряжения Стаса. Дмитрий подталкивает Рамиля в спину, направляя его на выход, а Стас звонит друзьям и просит срочно приехать.

   Оставшись в одиночестве, мы замыкаемся в тишине. Она нужна нам передохнуть и подумать. Стасу о моём новом статусе, мне – о внезапной смене положения. Ещё утром я была бесправной наследницей, решившей передать акции дяде, сломавшему мою жизнь, а сейчас я состоявшаяся владелица неплохой доли компании и опекун будущих детей – основных наследников моего отца. Папа переиграл всех, переписал завещание, позаботился о своей маленькой дочурке, воздвиг стену точно знав, что я её сломаю и найду припрятанные документы.

- Интересная картина вырисовывается, - задумчиво произносит Павел, оторвавшись от бумаг. – И, как я понимаю, Боря не в курсе своего прокола.

- Я тут созвонился с нашим товарищем в погонах, - берёт слово Эдуард. – Оказывается у них в разработке не только Звёздный, но и Рохтер старший. Геннадий Петрович просил потянуть время и подыграть органам, пока они добирают материал.

- Сколько? – интересуется Стас, касаясь моей руки.

- Пару месяцев, может три. Они ждут какую-то сделку, которая позволит повязать всю честную компанию, а суета вокруг корпорации Таисии и неправомерное пользование её доходами пойдут сливками на торте.

- Тай, милая, тебе ещё надо кое-что знать, - осторожно разворачивает меня к себе Стас, переплетая пальцы и проникновенно смотря в глаза. – Мы подозреваем Бориса в смерти твоих родителей.

   Для меня его признание как гром среди ясного неба, но, кажется, мои нервные клетки готовы и к этому. Хотя, нет. Сейчас я ещё не осознаю в полной мере его слова, но их смысл постепенно доходит, проникая в мозг и в сердце. Замираю, стараюсь дышать, но воздух забивается и отказывается проходить в лёгкие. В голове гудит, а сердечную мышцу прокалывает иголкой, выбивая острую боль, проходящую по венам и позвоночнику. Меня выгибает, трясёт, темнеет в глазах и реальность схлопывается в мгновенье, погружая моё тело в пустоту.

- Бля! Тая! Таинька, что с тобой? Тая, очнись!

   Еле успел её поймать, когда она сползала со стула, и теперь держу на руках, боясь сделать лишнее движение. Лицо пугающе бледное, а тонкая паутинка сосудов на веках истерично двигается, закрыв закатившиеся глаза. Пульс с трудом прощупывается, грудь слабо вздымается, дыхание, кажется, замерло.

- Может скорую? – суетится Эд, испуганно осматривая Таю.

- Не надо скорую, - остаётся спокойным Паха, берёт мышу за запястье и закрывает глаза, подсчитывая ритм пульса. – Открой окно и налей воду. Стас, да положи ты её на диван. Чего вцепился, как бабка в кошель на базаре?

   Я во временном ступоре, и команды Павла помогают справится с беспокойством и страхом. Если бы не его спокойствие, бегал бы сейчас в панике, выдирая волосы на причинном месте. Подскакиваю со стула и делаю три широких шага к небольшому дивану с резными подлокотниками и цветастой обивкой. Бережно располагаю на нём обмякшее тело Таи и с надеждой смотрю на Паху.

- Трош, что дальше? Может ей дать чего-нибудь нюхнуть, или побрызгать? – тереблю друга, взывая к его знаниям. Пашка всегда учился лучше всех и долго выбирал между психологией и общей медициной. Он три года тянул оба направления, определяясь с целями в жизни.

- Воздуха ей надо и питьё, когда очнётся, - со знанием дела говорит он. – Протри её лицо, шею и руки мокрой тряпкой.

   Беру у Эда полотенце, смоченное холодной водой, бережно вожу им по лбу, щекам, спускаюсь к шее, оттягиваю край платья и прохожусь по верху груди, зависая на тёмном пятне, расползающемся по шёлку в области впадины.

- Может не стоило ей вываливать так, без подготовки? – садится на корточки рядом Эд.

- Я уже пытался подготовить, - рыкаю, отодвигая его коленом, чтобы не сидел так близко и не пялился на торчащие под влажной тканью соски моей мышки. – Видел, чем кончилось.

- Так, может надо было молчать? – ухмыляется, но поднимается и пересаживается на стул. – Жила бы спокойно, в неведении.

- Нельзя скрывать такую информацию, - поддерживает меня Трошин.

- Ну это же только наши подозрения, - разводит руками Мерц. – Может Боря не при чём.

- Ты в это веришь? - прищуриваю глаза и впиваюсь взглядом в него.

- Нет, - сдаётся Эдик, ведя бровью вверх. – В невиновность Звёздного сложно поверить.

   Мы прекращаем перепалку, потому что Таисия начинает постанывать и чаще дышать, приходя в чувства и открывая глаза. Бледность ещё не сошла, но губы розовеют, вымещая синеву и наполняясь кровью. Приподнимаю её голову, подношу стакан воды и слежу за капелькой, бегущей по подбородку.

   Дурак. Ей плохо, а я яйца поджимаю от похоти.

- Стас, ты уверен? – шепчет Тая, перехватывая мою ладонь и прижимая её к груди. Верхняя губа подрагивает, а в глазах собирается влага. – Это серьёзное обвинение, чтобы так легко делать выводы и кидаться подозрениями.