Франциско – в коротком, приталенном по молодежной моде пиджаке, с кожаной папкой, в которой лежали чертежи и сопроводительные письма, – переступил порог муниципального управления Буэнос-Айреса и объяснил секретарю, что у него назначена встреча на одиннадцать часов с шефом урбанистического планирования. Секретарь, голова которого едва виднелась из-за массивной дубовой стойки приемной, проверил список посетителей и объявил номер кабинета, куда должен был проследовать Франциско. Делал он это с важностью, пропорциональной пакету его вознаграждения, состоявшему из очень приличного оклада, месячного отпуска, льгот в виде медицинской страховки и отчисляемых пенсионных средств. Франциско, сжимая под мышкой папку, отправился на пятый этаж к указанной двери. Там его встретил чиновник в шерстяном вязаном жилете поверх белой рубашки, неотъемлемой части гардероба работников налоговых служб и муниципального хозяйства.

Архитектор начал свою презентацию, хорошо отрепетированную дома. Лучезарно улыбаясь, демонстрируя крупные, ровные и белые зубы, он стал объяснять суть проекта, показывая чертежи, планы пожарной безопасности объекта и благоустройства территории, по ходу дела обращая внимание на наличие инвалидных рамп, перил в подъезде и прочие детали, актуальные для современной жизни в городе и предусмотренные требованиями муниципалитета. Чиновник в жилете, не меняя выражения лица, подернутого скукой и голодом, – время близилось к обеду, – сказал, что документы надо оставить, если необходимо – сделать копии, и подождать решения. Ему не хотелось признаваться в том, что он вообще никаких решений не принимает, кроме как что выбрать на обед в столовой для работников министерства на первом этаже.

У Франциско все копии были наготове, он вручил папку чиновнику и осведомился, когда можно ожидать положительного решения. Да-да, именно так и спросил: «Когда можно ждать положительного решения?» – годы психоанализа научили его выбирать слова и правильно расставлять акценты. Сотрудник департамента взглянул на Франциско бесцветными глазами и протянул визитную карточку, сказав архитектору, что, если ему не позвонят в течение двух недель, тот может сам связаться с ним и спросить, как обстоят дела с «проектом Пилькомажо» (по названию улицы, на которую должна была выходить одна из сторон фасада будущего здания).

С чувством выполненного долга Франциско вышел на улицу, пересек оживленный микроцентр мегаполиса, сел за столик в элегантном кафе под названием «Бульвар» и заказал на обед лосося и бокал белого вина. В гастрономических предпочтениях он был достаточно консервативен и не выходил за рамки принятых комбинаций вкусов, как позволял себе это в сочетании цветов и предметов своего гардероба. Итак, подумал он не без удовлетворения, предвкушая начало работы и последующие дивиденды, проект запущен!

Когда через две недели никто не позвонил, Франциско не удивился: за десятки лет работы архитектором он скорее был бы удивлен, если бы все-таки ему позвонили в обещанные сроки. Он набрал номер, оставленный чиновником, ему ответил другой сотрудник и попросил подождать, пока он поищет решение по его делу. Через несколько минут он сообщил Франциско об отрицательном решении по «проекту Пилькомажо».

– В чем заключается проблема? Не хватает каких-либо планов? – едва сдерживая раздражение, спросил архитектор.

– На это я не уполномочен ответить, – произнес ровный голос на другом конце линии. – Но могу вас записать на прием к инспектору… он сейчас в отпуске, но уже через две недели выходит. Первая неделя у него вся занята. Хотя… есть свободное место к ее концу, в пятницу. Проходите двадцать четвертого апреля, в двенадцать тридцать.

«Первое апреля уже прошло», – мысленно отметил про себя Франциско, да и голос в телефоне не принадлежал шутнику-балагуру. Однако никакие аргументы, придуманные архитектором за считаные секунды, не поколебали решения его собеседника, отвечавшего за расписание приема его шефа, и приблизить дату визита не удалось. Инвесторы тем временем торопили и капризно грозили найти другой проект; им было непонятно, в чем состоит проблема. Этого не понимал и сам Франциско, но горячо уверил их, что это всего лишь формальность, что, скорее всего, недели пасхальных праздников чиновникам не хватило для путешествий по их дивной стране и что вопрос будет решен самым положительным образом, когда все вернутся в конце концов из отпусков и примутся за работу.

В назначенный день, 24 апреля, Франциско был в кабинете у отдохнувшего и посвежевшего после отпуска инспектора. После легкой вступительной беседы о погоде и красотах Аргентины, тот участливо сказал Франциско, что, к сожалению, приступить к реализации его проекта невозможно.

– Почему? – глядя в сочувствующие глаза инспектора, спросил Франциско.

– Это невозможно по кодам строительства на тупиковых улицах, – сказал инспектор, заметно погрустнев.

– И где же вы нашли там тупиковую улицу? – уже почти весело, предчувствуя недоразумение, воскликнул Франциско. – Ведь с одной стороны дом будет выходить на широкую магистральную авеню Браун, а с торца – на Пилькомажо.

– Так, Пилькомажо и есть тупиковая, – так же радостно ответил инспектор.

– Нет-нет! Что вы! Пилькомажо действительно лет двадцать назад, а то и больше, была тупиковой. Но потом ее открыли для транспорта! – предчувствуя победу, воскликнул Франциско.

– В моем регистре этого не отмечено, – холодно, уже не улыбаясь, ответил инспектор.

– Да вот же карта! – Франциско начал суетливо искать в айфоне карту местности и протянул телефон собеседнику. – Видите? Не только она не тупиковая – теперь эта улица выходит на шоссе, ведущее к прибрежной атлантической зоне.

Не взглянув на телефон, чиновник сверился еще раз со своим планом-регистром и строгим голосом повторил:

– Тупиковая.

– Да нет же! – уже с отчаянием вскричал Франциско.

– Сеньор архитектор, прошу вас не повышать голоса, – осадил его инспектор.

– Да-да, конечно, извините. Но это просто недоразумение. Похоже, в регистр не внесли перепланировку улицы. Надо это исправить.

Разговор затягивался, не сдвигаясь с мертвой точки. Инспектор оставался преданно верен данным городского регистра, и никакие аргументы Франциско об открытости улицы и даже о ее решающей роли в распределении транспорта, так как она теперь была связующим звеном с оживленным шоссе, казалось, не изменят решения вопроса.

Но время опять же подходило к обеду, и чиновник, чувствуя урчание в животе, пообещал Франциско отправить на Пилькомажо дорожных инспекторов, чтобы те проверили полученную от Франциско информацию; если все подтвердится, в регистр будут внесены изменения. Предложение Франциско свериться со спутниковыми картами с видом улиц, где также отмечено направление движения на них, не возымело результата. Видимо, штат дорожных инспекторов уже столь давно томился в ожидании серьезного задания, влекущего за собой составление отчетов и получение штампов в кабинетах вышестоящего начальства, что упустить шанс на оправдание их служебных ставок было невозможно. Заверив Франциско, что новое «дело Пилькомажо» будет решаться в оперативном порядке, инспектор протянул ему руку и встал из-за стола, тем самым показывая, что аудиенция закончена.