для невинноубиенных твоими плоскими шутками, дурная ведьма. Какого собственно?

— Я хочу кое-что узнать.

— Вали в Академию.

— Там никого, рано очень… Эм, я тебя разбудила?

— Извинения приму только кровью. Ты за это ответишь.

— Идет, только ты первая.

— Ну?

— Знаешь что-нибудь пикантное про Холина?

— Я знаю пикантное про двух эльфов, ведьму и жезл, рассказать?

— А про Холина и одного эльфа?

Кажется, крючок был проглочен и акула (я где-то права, правда ведь?) гламурной жизни Нодлута принялась спешно рыться в своей обширной картотеке сплетен. Она не включила картинку, я, впрочем, тоже. Утро и правда очень раннее, и мы обе не хотели шокировать друг друга своими истинными лицами.

— А тебе зачем? — уточнила она сквозь шорох, и я капельку удивилась: у нее что и в самом деле картотека?

— Понимаешь, они прямо в отделении сцепились, у меня практика же. Один начальник, а второй — мой куратор. С ними работать, особенно с Холином, а вдруг нечаянно человека обидишь, а он неадекватный, например. Хотелось бы соломки на камни преткновения.

— Дно болота… Это дикая древность, но вроде там кто-то у кого-то сговоренную невесту увел.

Я про это уже знала, но нужно было раззадорить Вельту на поиски нужного мне.

— А про Холина и некоего Хасина знаешь что-нибудь?

Воцарилось молчание, и я было подумала, что подруга снова уснула, но она ожила.

— Хм… Если не хочешь своему мастеру на мозоли давить, лучше вообще про это забудь.

— Про что забыть?

— Мика, — голос Вельты сделался серьезным, таким она со мной редко разговаривала, — я тебе как друг советую. Мутная история. Не лезь. Не огребешь, так извозишься по уши. — И отключилась.

Стоит говорить, что после подобного мне с удвоенной силой захотелось крови? Вернее, сплетен. Ну и вот!

Глава 3

Я поерзала на постели, устраиваясь поудобнее, и только принялась строить планы на день и думать, как добывать компромат, как суровая правда жизни явилась ко мне и голосом Лукреции заявила о моей полнейшей несостоятельности как хозяйки, как порядочной девицы и как ведьмы. Про некромантию она молчала и не знаю, было это добрым знаком или дурным. Я изобразила внимание, а сама пропускала большую часть монолога прохаживающейся вокруг кровати (больше негде было) бабушки, иногда кивала и поворачивала лицо в сторону шума.

Тезисно:

1) не хозяйка, ибо опоздала к ужину с гостями, о котором, кстати, предупредили всех, кроме меня, а когда явилась — не явилась.

2) не порядочная, ибо шатаюсь по подворотням в сомнительной компании и в сомнительном виде, опаздываю к ужину с гостями, а когда являюсь — не являюсь.

3) не ведьма, ибо наплевала на несколько ведьмачьих поколений и пошла учиться гнусной некромагии, коей занимаюсь, шатаясь по подворотням в сомнительной компании и в сомнительном виде и опаздываю к ужину с гостями, а когда являюсь — не являюсь.

Вывод: время все расставит по местам.

Далее следовало кратенькое приложение о моем безответственном отношении к такому важному в жизни каждой ведьмы моменту, как инициация.

— Ты хоть открывала те чудесные книги, которые я тебе присылала? Или нет? — Если бы не пауза в монологе, я бы так и не вынырнула из полумедитативного состояния. — Где эти прекрасные путеводители в новую жизнь?

Я напрягла мозг. Логическая связка “ба и книги” привела к старому чемодану под кроватью. Книг, помнится мне, было две “Энциклопедия юной ведьмы” и “До и после инициации”. Едва узрев заголовки, я скоренько запихала опусы подальше из-за стойкой аналогии с папиными кривыми попытками объяснить мне пятнадцатилетней, чем мальчики от девочек отличаются и что от этого получается.

— Я специально пригласила коллегу Тодди, зная, что его племянник учится вместе с тобой, чтобы тебе было комфортнее, ведь у тебя нет подруг. — Бабуля игнорировала нашу с Вельтой дружбу так же, как наличие у меня собственного мнения. — Стефен такой образованный молодой человек, жалко, что некромаг, но речь не о нем. Альвине так надеялся тебя увидеть. Весь вечер говорил, какая ты замечательная. Бедный мальчик, — тут у меня сама собой приподнялась бровь, хотя раньше прецедентов не было, — влюбился без памяти!

Хорошо, что я заранее лежу, да еще так романтично, в розовом полотенце и розах, белых, но не суть, а мне про влюбленного эльфа поют, жаль, что не в рифму.

— Просил повлиять на Тодди и позволить вам встречаться, а то господин второй советник не посчитал нужным снизойти до личной встречи и сразу по магфону отказал, — патетически вздымая руки, вещала Лукреция, а я изо всех сил пыталась удержать лицо, потому как представила лицо папы в момент просьбы, особенно если это случилось после внезапной инициации. То-то он в моем девичестве до сих пор сомневается. Но проверять не рвется и вообще не трогает — вдруг у меня опять истерика, так и до трансформации в тотемное существо можно донервничаться, а мне пока рано и вообще, как полукровке опасно. Надо все-таки “До и после…” пролистать…

— Прекрати смеяться над прекраснейшим из чувств, глупая девчонка. Дай мальчику шанс.

— Если всем давать, можно самой без шансов остаться.

Ба поперхнулась заготовленной фразой, и на ее идеальном утреннем макияже проступило выражение крайней задумчивости: прибить меня сразу, чтоб не мучаться, или прибить меня не сразу, чтоб помучать. Я же хотела свой шанс и воспользовалась образовавшейся в монологе лакуной:

— А сколько этому мальчику лет?

— Спрашивать о возрасте дурной тон, — пошла на контакт Лукреция манерно присаживаясь на стул у зеркала, даже руки одна на одну сложила.

— Он же не женщина.

— Альвине достаточно юн по возрасту своего народа. — Что в переводе на человеческий могло означать от “вы ровесники” (что, однозначно, не так) до “он ровесник твоего прадедушки”.

— Ладно, так вы давно знакомы? Насколько близко, что он к тебе с подобными просьбами подкатывает. Может, даже приехать попросил?

— Мой приезд и его просьба просто совпадение. Знакомы мы давно, но это лишняя информация. А ты ему и правда понравилась, и он, правда, звонил мне, и правда, говорил с Йоном.

— И он, правда, пришел сюда с цветами, только не дождался моего пробуждения.

— Альвине воспитанный мальчик и не стал бы входить в комнату юной девушки без позволения.

— А Стефена ты сюда отправила.

— Он же