– Юлечка споткнулась, – зарыдаланянька, – я буквально на минуту оставила ее, пошла на суп глянуть, амалышка упала, ударилась головой о корень дерева… говорят, перелом шейныхпозвонков, ходить не будет, останется парализованной.

– Матерь Божья, – перекрестилась матьКати, а Света, чуть живая от страха, побежала в свою спальню.

Больше всего на свете она боялась: вдруг ктоузнает правду о происшествии во дворе.

Поздно ночью из больницы вернулись мама иотчим, они не зашли в комнату к Свете, а начали орать на Ольгу Сергеевну, затемнеожиданно установилась тишина. Девочка перевела дух, но тут дверь в спальнюприоткрылась и вошла няня.

– Светлана, – спросила она, – скажи,ты прибегала днем домой?

– Нет, – пискнула девочка.

– Утром я велела тебе надеть сандалии, –протянула Ольга Сергеевна, – и видела, что ты уходила к Федоровым в летнейобуви. Но домой кое-кто вернулся в кедах! А сандалии стоят у задней двери, всев дерьме. Как это могло случиться, если ты неотлучно находилась у Кати?

– Уйди, спать хочу, – захныкала Светик.

– Ладно, – легко согласилась ОльгаСергеевна, – только имей в виду, с утра тобой займется милиция! Иродителям я завтра все расскажу непременно.

Трудно описать ужас, охвативший девочку послеухода няни. Сначала Света плакала в своей комнате, потом решила убежать издома. Она на цыпочках спустилась вниз, прокралась к входной двери, услышалаплеск воды, доносившийся из комнатки, которая служила на даче подобием ванной,увидела на столе в кухне стакан, полный молока, и моментально поняла, что ОльгаСергеевна, тоже маявшаяся бессонницей, решила принять снотворное. Нянячастенько пила успокаивающие капли. Свете она объясняла, что от лекарства учеловека наступает крепкий сон, вот только после приема снадобья необходимопить теплое молоко.

Решение пришло моментально.

Света на цыпочках метнулась к аптечке,схватила темно-коричневый пузырек и опрокинула его содержимое в молоко.

– Я думала, она крепко-крепко заснет, –шептала сейчас девушка, судорожно сжимая кулаки, – пролежит в кровати дообеда, а я рано утром успею удрать. Ночью-то страшно, кругом лес, электричка неходит! Поверь, ничего дурного я в голове не держала, это случайно получилось!

Я потрясенно молчал, а Света продолжалакаяться.

Смешав молоко с большим количествомснотворного, девочка открыла входную дверь, увидела темные деревья, услышаланочные шорохи, испугалась, опрометью бросилась наверх, в свою спальню, изабилась под одеяло. От пережитого волнения ее свалил внезапный сон. Светочкасловно провалилась в яму, из которой с трудом вынырнула после полудня, вышла изсвоей спальни и попятилась.

По дому ходило много посторонних людей. ОльгаСергеевна умерла, ее тело уже отправили в морг. Сотрудница милиции осторожнодопросила Светлану, девочка сказала, что весь день провела у Федоровых, ни Юлю,ни няню не видела. Показания школьницы совпадали со словами мамы КатиФедоровой, которая вполне искренне заявила:

– У нас толкалась, дети по двору бегали, обедали,потом телевизор смотрели, в бильярд играли, в лото, сидели на веранде, грозасобиралась да так и не началась, а после ужина я ее сама домой отвела.

Смерть Ольги Сергеевны сочли самоубийством.Няня вымылась, надела чистое белье и выпила молоко со снотворным. Никакихследов насилия на теле женщины не нашли, она явно сама, без принуждения,опустошила стакан.

– Воспитательница оставила крошку одну, –изложил следователь свою версию событий Анелии Львовне, – думаю, ОльгаСергеевна отошла не на пять минут, а отсутствовала дольше, решила, что с Юлейничего плохого не случится, но произошел несчастный случай. Няня обвиняла себяи решила уйти из жизни. Понятно и отсутствие записки: женщина не хотела, чтобыее дети страдали, думая о самоубийстве матери, и имели неприятности отродителей Юли. Поэтому и обставила все, как роковую случайность. Она вроде ни вчем не виновата. Наливала в молоко лекарство, на нервной почве ошиблась дозой.Короче говоря, состава преступления тут нет. Няньку замучила совесть.

Но Анелии Львовне от этого заявления легче нестало, к Юлечке так и не вернулась способность двигаться. Вот уже много летдевушка лежит парализованная, а мама преданно за ней ухаживает. Обычно дети сподобными травмами не жильцы, довольно скоро они погибают от воспаления легких,вызванного неподвижностью, но Юрий преуспел в бизнесе и львиную часть своегодохода тратит на покупку медицинских приборов и лекарств, способных сделатьсуществование дочери комфортным.

К падчерице отчим относится нормально. КогдаСвета изъявила желание жить одна, он приобрел для нее квартиру, он же дал денегна ее образование и до сих пор подбрасывает ей рубли. А еще Юрий иногдаговорит:

– Жаль, что Ольгу Сергеевну тогда не спасли, ябы хотел собственными руками задушить суку.

Светлана посмотрела на меня заплаканнымиглазами.

– Понимаешь, в какое положение я попала? Я доокончания школы жила в ужасе! Мама меня совершенно не замечала! Пришла я и гдехожу, ее не волновало. А я так старалась! На выпускной вечер она ко мне незаглянула, потому что ей показалось: у Юли на ноге шевельнулся палец! ПозвонилаЮрию в офис, тот все дела бросил и примчался. Палец! Они о нем безостановочноговорили! И до сих пор считают, что Юля встанет! Идиоты! А когда меня вбольницу с перитонитом повезли, никто даже не чухнулся! Я неделю ныла: животболит! А мама в ответ:

«Не прикидывайся, все равно в школу идтипридется».

Только когда мне совсем плохо стало, врачавызвали, тот им и говорит:

«Люди добрые, вы сумасшедшие или как? Удевочки перитонит!»

Знаешь, что им мамочка ответила? «Светланапостоянно врет про мифические болячки, вот я ей и не поверила». Да, яжаловалась на здоровье, думала, они обо мне хоть чуть-чуть заботиться начнут,но нет! Даже в больницу мама со мной не поехала, Юлю оставлять не захотела,вдруг ее распрекрасному овощу невовремя памперс поменяют!

– Хорошо, я понял ситуацию, и что былодальше? – спросил я.

– Мучаюсь всю жизнь, – всхлипнулаСвета. – А по какой причине? Разве я нарочно Юлю парализованной сделала?Мне тогда едва восемь исполнилось! Ребенок в таком возрасте не способен наосознанное убийство. Я тайну в себе носила, даже к врачу обратилась, поступилав институт и решила со специалистом проконсультироваться. Страх, по идее, современем должен меньше стать, а он лишь рос. Как приду домой, увижу: мама изкомнаты Юли выходит, и меня колотить в ознобе начинает. Глупо, конечно, Юля –овощ, никого не узнает, но все равно у меня сердце екало: а ну как у кабачкаязык зашевелился, и мать правду узнала!