– Боялся тебя. Кровь стыла, настолько я тебя боялся, Джун.

Она прикрыла глаза, пряча сожаление.

– Тони, я давно перестала воевать с миром и тем более с тобой.

– Да, похоже на то, – с горьким смешком ответил он. – Война закончилась, а я и не заметил.

Джун дышала полными легкими, чтобы надышаться им про запас, а Тони осторожно поднял руку и заправил прядь волос ей за ухо.

– Твоя очередь отвечать. Почему ты бегала от меня?

В грудной клетке сердцу стало тесно. Слова душили, и Тони будто почувствовал, что ей нужно: легко обхватил ее шею ладонью, нежно погладил пальцами, успокаивая, и Джун призналась:

– Рядом с тобой я чувствую себя неправильной, ненужной, навязчивой идиоткой. Девочкой, которую можно использовать и выбросить, потому что она не подходит по стандарту. Ты, может, и не вампир, но умеешь очень больно ранить. Поэтому я и молчала – чтобы не провоцировать тебя.

В серьезных серых глазах отразилась целая гамма чувств, от замешательства до ужаса.

– Бэмби, – выдохнул он и обнял ее лицо ладонями, возражая: – Ты не идиотка, зачем ты это говоришь?

Но слова полились из Джун водопадом:

– Я всегда мечтала быть такой, как ты.

– И какой же я?

– Стойкий. Тебя нельзя было задеть, выбить из колеи. Ты… настоящий, сильный. Я вечно пыталась пристроиться рядом с тобой, как бездомный кот, и вечно мне не хватало места, – как маленькая, пожаловалась она.

Тони чертыхнулся и сграбастал ее в объятия, и снова от его жалости слезы комом встали в горле.

– Бэмби, прекрати. Что ты несешь?

– Правду.

– От твоей правды у меня мозг завис. Подожди, пусть перезагрузится.

– Ты не понимаешь, что ты значил для меня, я…

– Перестань, прошу, хватит. Потом поговорим, это слишком…

Проклятое слово слишком, которое не давало им жить.

Джун проглотила горький остаток предложения и согласно кивнула, отстраняясь:

– Да, конечно, у нас еще уйма времени до Сочельника. Давай смотреть кино. Я закажу пиццу.

Тони выглядел бледным и растерянным, словно попал в параллельную вселенную, где прошлое ожило и ходило перед ним по комнате. Джун проводила его в спальню, а когда осталась одна, ущипнула себя. Вроде бы не сон.

Смартфон звякнул входящим.

В чате от имени Люка светилось сообщение: «Мне любую, но без анчоусов».

Джун хитро улыбнулась, приложив грань телефона к губам. Эх, раньше специально заказала бы пиццу с анчоусами, хоть сама их и не очень любила, но сейчас совершенно не хотелось проказничать. Она позвонила в доставку, а потом быстро напечатала:

«Не пиши мне больше от имени Люка. Это жутко. Я покидаю этот чат. Прощай».

Она аккуратно повесила блейзер Тони на подлокотник дивана и отправилась в ванную, пока сердце выбивало азбукой Морзе: Люк Найт – это Тони Андерсон. Это было настолько невероятное открытие, вроде всемирного закона тяготения. Закона, который бесперебойно работал между Тони и Джун даже спустя годы.

Наспех приняв душ, она расчесала волосы, которые бессовестно начали виться к вечеру на фоне повышенной влажности воздуха и порочных мыслей, и набросила халат, подпоясавшись потуже.

– Свежие полотенца – в шкафу в ванной, – сказала она деловито, зайдя в комнату, где Тони созерцал коллекцию дисков с фильмами.

– Ты любишь комиксы? – недоверчиво спросил он, изучая длинный ряд с собранием «Звездных войн».

– Да, очень, – улыбнулась Джун, натягивая пушистые мягкие тапки. – Я собирала журналы в школе… в той школе, в Штатах. А что?

– Ничего. Просто я фанат, – он провел пальцем по названию. – Напомни, почему мы не общались по-человечески?

Тони повернулся и застыл, вперившись в нее взглядом. Серые глаза потемнели, как штормовое море, ноздри раздулись, скулы обозначились четче.

– Кажется, вспомнил, – пробормотал он. – Характерами не сошлись.

Джун растерянно оглядела себя. Темно-синий халат с узором цветущей сакуры хоть и был коротковат, но вроде закрытый… Она ахнула. Халат! Тони обещал, что свяжет ей руки за спиной этой чертовой тряпкой, а потом…

– Все-таки шелковый. Так и знал.

От спокойного, глубокого мужского голоса бросило в жар, и Джун метнулась ко встроенному шкафу.

– Я… подожди, сейчас переоденусь. И тебе что-нибудь найду. – Она порылась в вещах, нервно их разбрасывая, и вытащила пижаму Чейза. – Вот! А зубные щетки для гостей в правом отсеке над раковиной.

У Тони вытянулось лицо.

– Это чьё?

– Чейза.

– Оставь себе. У меня в машине чемодан с одеждой лежит.

Он угрюмо мазнул взглядом по поясу халата и буквально сбежал из комнаты, а Джун прислонилась спиной к холодной зеркальной двери шкафа, шумно выдыхая. Пришлось срочно надевать закрытую теплую пижаму: штаны и рубашку фиолетового цвета, с принтом медвежат.

В комнате раздалась резкая громкая музыка: Тони забыл айфон на кровати. Джун не собиралась лезть в чужое личное пространство, но победило беспокойство: вдруг случилось что-нибудь?

На экране сияло имя: «Фрейя Син…Рус/Гол».

Какой незатейливый шифр. Русые волосы, голубые глаза.

Пфф!!! Подумаешь, какой Тони наблюдательный.

Но Фрейя?? И давно они общаются настолько близко, чтобы созваниваться на ночь глядя?

Это не мое дело, напомнила себе Джун.

Не мое дело, не мое дело, повторяла она, пока ни вернулся мистер «Время даром не теряю» Андерсон. Он сразу отправился в ванную, с благодарностью оценив медвежат на пижаме Джун, а еще минут через десять доставили пиццу. От тепло-сладкого аромата рот наполнился слюной. Джун вообще ничего, кроме салата, не съела за весь день.

Она притащила коробки в спальню, накрыла ими айфон, чтобы не мозолил глаза. Принесла воды, кока-колы. Расстроилась еще раз.

Нет, ну а как не расстраиваться-то? У Джун пять лет ушло, чтобы создать хотя бы намек на дружеское общение с Тони, а Фрейе понадобилось меньше недели, чтобы втереться в доверие.

Но зачем она звонила? Вдруг неприятности?

Джун терзалась дилеммой, говорить ли Тони о звонке, когда дверь в комнату распахнулась, выбивая все мысли из головы, кроме одной: выключите свет в моей голове.

Господи-за-что-и-почему?

У Джун глаза заслезились, и она захлопала ресницами, наблюдая, как Тони, полуголый, в низко сидящих пижамных штанах, приближается, заглядывает в свою коробку с пиццей… Берет один кусок и ловит языком тягучий сырный кончик, откусывает…

– Ты почему не ешь, она уже не горячая, – как ни в чем не бывало произнес он. Капля воды упала с влажной темно-каштановой челки и скатилась по шее.