Она кивала и молча выполняла упражнения. Вроде бы, получалось… Вроде бы, получалось не думать о поцелуе.

– Молодец, Бэмби, вот ты и дожила до грандиозного события – съезда.

Она встала в позицию, нос доски скользнул вниз, и Джун понеслась так быстро, что крик вырвался сам:

– Мамочки!

Мама. Мама.

Забытое слово.

Забытая жизнь.

Джун утеряла баланс и резко затормозила, хлопнувшись на попу. В мыслях стало кристально чисто, до тошноты, как после принудительной стерилизации. Сердце стучало на разрыв, а глубокий, громкий голос Тони заполнил ее до предела:

– Джун, ты как???

Он быстро спускался к ней, и она успокоила:

– Все хорошо! – Отстегнула доску и вместе с Тони поднялась наверх.

Следующие два часа она занималась с полной самоотдачей, пока острая мысль о Той-кого-нельзя-называть не растаяла, как ледышка, и не освободила сознание. И все равно отголосок вопроса горным эхом звучал внутри: как она? что с ней? здорова ли?

Упав раз двадцать, упрямо научившись съезжать зигзагом, Джун в итоге еле приволоклась на исходную позицию и устало объявила:

– Все, на сегодня достаточно.

– Да уж, наверное, – протянул Тони с уважением.

– Спасибо, что вытерпел меня.

– Я же обещал, что научу, – напомнил он.

Его яркие влажные губы окутывало паром, а в серых глазах отражалось ноябрьское небо. Он был самым близким человеком в эту минуту, он был таким… таким… Джун не знала, какими словами выразить чувства, поэтому лишь по-детски счастливо улыбнулась и крепче прижала к себе доску, с которой успела сродниться.

Ради этой улыбки стоило убивать себе нервы полдня. Каждый раз, когда Джун падала, у Тони внутри обрывалось сердце и лавина в сознании сходила.

– Теперь моя очередь, – сказал он.

– Ты на трассу пойдешь?

– Нет, на хафпайп.

– О, да-а! Пожалуйста! – запищала Джун, как школьница-фанатка.

Она поднялась на зрительскую площадку, а он направился к спуску в хафпайп, который напоминал по форме огромную ванну для Гулливера.

Присутствие Джун влияло, как алкоголь, а может, переизбыток кислорода сказывался, но хотелось смеяться без причины. Тони надел широкие радужные очки, поправил ворот черного комбинезона и встал на доску.

Джун буквально свешивалась с трибуны, волнуясь, будто он выступал на Олимпийских Играх, не меньше. Тони усмехнулся и легко съехал с вертикальный стены, разогнался и взлетел по оси другого края, исполняя в воздухе трюк, которому научился еще в шестнадцать лет.

Тони любил сноуборд, адреналин и эти моменты чистого кайфа, когда творишь дикие виражи. А мысль, что Джун смотрит сейчас на него, добавляла особой остроты. Ребрам было тесно в грудной клетке, и он снова и снова отрывался от земли, освобождаясь от щемящего восторга.

– Это было офигенно! – встретила его на трибуне Уитни.

Целая толпа собралась, люди одобрительно хлопали.

– Спасибо, – сказал Тони, выискивая взглядом родное болото. Бэмби скромно топталась рядом с Чейзом, с кем же еще. – Ну как? – подошел он к ней.

– Неплохо, брат, – одобрил Чейз, которого не спрашивали.

– Ты невероятный, – с тихим надрывом ответила Джун, сияя, как солнце, которого сегодня не было видно за тучами.

– Мне полагается награда? – невинно поинтересовался Тони, и она фыркнула, рассмеявшись:

– Ты невыносимый!

Хм-м… вот интересно, что должно произойти, чтобы Джун хоть раз проявила инициативу в их отношениях? Наверное, апокалипсис с последующим перерождением вселенной.

То есть, ждать бесполезно.

Тони тяжело вздохнул:

– Ладно, идем. Как раз к ужину вернемся, – и Чейз поддержал:

– Умираю от голода.

– А ты разве не умеешь добывать подножный корм?

– Всю прошлую неделю я на спор питался мелкими грызунами, хочу нормальной пищи.

Тони растерялся, не зная, что ответить.

Черт. Кажется, ему начинал нравиться Чейз.

– Как Олсен поживает? – спросил этот йетти по дороге.

– Кто?.. А, вроде бы, неплохо. Паркеры в Италии до зимы. Олсен прошлым летом получила диплом и работает журналистом-видеоблогером. У нее свой канал.

– Она всегда была целеустремленной девчонкой, да?

– Да, пожалуй.

Тони давно не общался с Паркерами, только с Нэнси изредка пересекался по работе. Раньше часто подмывало поехать в Лондон к Крису, спросить, как дела. Но Тони знал, что дела шли успешно. Олсен колесила по разным странам. Мелани еще два года назад перебралась во Флоренцию, поближе к солнцу и подальше от Бэмби…

Мел оказалась сильным человеком, гораздо сильнее него. Прямо сейчас он едва выдерживал пару шагов, которые отделяли его от Джун, а Мелани выдерживала расстояние в целый континент.

И Тони вдруг понял, что ни за что не уедет далеко от Джун. Его окончательно и бесповоротно засасывало в болото. А он и не сопротивлялся больше.

Вечером пошел снег.

Джун пила чай и зачарованно наблюдала, как крупные хлопья медленно кружатся в воздухе за окном. Казалось, она и сама падает вместе с ними, настолько спокойно было на душе.

– Давайте поиграем, что ли? – предложила заскучавшая Уитни, которая разомлела у очага.

– Во что? – лениво отозвался Чейз, и Тони, не открывая глаз, подал голос:

– «Я никогда не». Тогда не придется двигаться.

Тетя Летти сползла с дремавшего мужа и молча принесла из бара бутылку текилы и ряд стопок.

– Развлекайтесь, а я, пожалуй, вернусь к ничегонеделанию, – сонно потянулась она и буквально свалилась обратно на Колина, который лежал на самом удобном диване у дальней стены. Все-таки умел он выбирать лучшие места. Природный дар.

Холли, которая, наоборот, к этому времени как раз выспалась, вползла в гостиную и, передернув плечами, хрипло попросила:

– Приглушите свет, пожалуйста. Глаза режет.

– В комнате только камин горит, потушить его? – ехидно бросил Люк и разлил по стопкам текилу.

Уитни сходила на кухню за лаймом и солью, и игра началась. Решили, что признания должны быть провокационными, а выпивать «штраф» придется тем, кто заданное действие совершал. Вроде наказания за шалости.

– Я никогда не дрался за деньги, – первым заявил Чейз, и Люк, презрительно глянув на соперника, опрокинул стопку.

– В школе, выпускной класс, – поделился воспоминаниями будущий хирург, и Джун заметила, как скептически на него посмотрел Тони.