Дверь комнаты позади меня отворилась, и я резко развернулась, ожидая, что увижу перед собой охотника за душами. Магия души сконцентрировалась на кончиках моих пальцев, готовая защитить и Седрика, и меня. Но это была моя бабушка, которую окружало темно-синее сияние ее души.

– Тебе не следовало приходить сюда. – Ее голос дрожал от гнева.

– Поздновато для упреков. Вы можете прогнать их?

– Естественно. А ты должен доставить Сашу в безопасное место, – требовательно заявила она. Голос бабули напоминал дребезжащее стекло. Я никогда не видела ее такой. Она внушала гораздо больше почтения, чем Селина.

– Ты станешь защищать Сашу, слышишь? Любой ценой. Мы решим эту проблему.

Раздался очередной шипящий звук, и на этот раз что-то влетело в оконное стекло, которое со звоном разлетелось на куски. По дощатому полу покатился сияющий шар. Бабушка выпустила сгусток энергии из кончиков пальцев, и он раскололся.

– Что это было? – воскликнула я.

– Лазарь не только поддерживает с помощью энергии похищенных душ свою жизнь, но и использует ее, чтобы создавать оружие для борьбы с вами, – объяснил Седрик.

Это было для меня новостью.

– И он тоже там, внизу?

Ноги снова понесли меня к окну. Охотники уже были не одни. На улицу вышли Грета, Пенни, Молли и Полли. Они атаковали охотников своей магией, а те медленно отступали. Один из монстров бросился на Полли как раз в тот момент, когда она отбила магический удар. Он сбил женщину с ног, и та упала на спину. Я вскрикнула, но Грета уже спешила Полли на помощь. Пораженный магией Греты, охотник рассыпался в прах.

– Мы должны им помочь, – выдохнула я. – Где Селина?

Я распахнула окно. Напротив нашего дома, прислонившись к стене, стояли девушка и молодой мужчина в футболках, джинсах и кроссовках. Они выглядели как люди. Но, взглянув вверх, на меня, они зашипели, и по их глазам мне стало ясно, что души их потеряны. Они медленно двинулись в моем направлении.

Седрик оттащил меня от окна. Бабушка с сожалением покачала головой, подходя к нему вместо нас. Она подняла руки. Душелишенных не убивали теми же яростными магическими ударами, которыми мы уничтожали охотников. Мы оказывали их телам последнюю честь, мягко избавляя их. Магия легко выскользнула из рук бабушки.

Я снова рванулась было к окну, но Седрик схватил меня за руку и притянул к себе.

– Сейчас мы исчезнем, – произнес он, удерживая меня. – Я буду хорошо о ней заботиться, – пообещал он, отвесив легкий поклон в сторону бабушки, которая снова повернулась к нам, и прежде чем я успела воспротивиться, все вокруг меня расплылось в водовороте света и красок. В голове все закружилось, и меня затошнило. Как я ненавидела это чувство. Я попыталась вырваться от Седрика, но его руки обхватили меня и прижали к своему телу.

– Расслабься, – прошептал он. – Мы уйдем недалеко. Просто держись за меня.

Я обняла Седрика, и он стал единственной константой в этом коридоре времени и пространства, через который мы неслись в неизвестность. Тихий смех де Грея коснулся моего уха. Его нос скользнул по моей щеке, и Седрик сделал глубокий вдох. Казалось, что вся эта круговерть никак не отражалась на нем. Наоборот, Седрик выглядел совершенно отрешенным, как будто радовался, сбежав из моего времени.

– Если ты меня раздавишь, то потеряешься во времени, – весело заметил он.

Ощущая неловкость в движениях, я ослабила объятия.

– Поверь мне, тебе лучше быть раздавленным, чем если меня стошнит на твое адонисоподобное тело.

– Уже все, – услышала я его успокаивающий голос. – Я крепко держу тебя. Так что все не так уж плохо.

И действительно, пока я прижималась лицом к его груди, тошнота утихла, и это было в сто раз приятнее, чем блуждать во времени об руку с бабушкой. Если бы я только знала об этом раньше.

Вскоре круговорот замедлился, и вот уже я снова почувствовала под ногами твердую почву. Но еще до того, как я смогла сориентироваться, где именно мы находимся, Седрик потащил меня в переулок. Ужасно воняло отходами и конским навозом. Я огляделась вокруг. Карета, запряженная лошадьми, с грохотом проехала по булыжной мостовой. В наступивших сумерках дети на другой стороне улицы бегали, гоняя перед собой бесформенный матерчатый мяч. На них были коричневые брюки, куртки и шапки.

Седрик слегка отстранился, убрал волосы с лица и озабоченно посмотрел на меня.

– Как ты думаешь, бабушке и остальным колдуньям удалось прогнать охотников? Мы должны были им помочь.

– Не беспокойся о них. Как ты себя чувствуешь? Тебе плохо?

– Все хорошо.

Я прислонилась к Седрику, потому что чувствовать себя в его объятиях было невыразимо приятно. Его руки успокаивающе поглаживали мою спину.

– Это дело привычки.

– Мне больше понравилось, когда мы с тобой лежали в моей кровати, – пробурчала я, сдерживая смех.

– Мне тоже. Думаю, ты – единственная Просветленная колдунья, которая не любит путешествовать во времени. Почему так?

– Если бы я знала.

– Если бы я только мог догадаться, как именно ты планируешь провести эту жизнь, я бы постарался держаться от тебя подальше. Я бы нашел другой способ предупредить вас.

– Даже без тебя я не смогла бы избежать своего предназначения. Это всего лишь мечта.

Он зарылся лицом в мои волосы, которые после перемещения во времени растрепались во все стороны.

– Я с удовольствием исполню твое желание.

– Ты не обязан исполнять мои желания. Это моя зона ответственности. – Мне нужно было перевести разговор на другую тему, пока не стало слишком поздно. – Где мы, собственно, находимся?

– В Лондоне, в 1837 году.

Седрик отпустил меня, и мы выглянули из переулка.

– Дом на той стороне улицы – это Британский музей. Надо поскорее решить, куда мы с тобой пойдем.

Я протерла глаза.

– Ты уверен? Британский музей выглядит совсем по-другому.

– В твое время – конечно, – пояснил Седрик. – Это – Монтегю-Хаус. В 1824 году музей начали перевозить в другие здания, так как дом стал слишком мал. И переезд продолжался до 1850 года.

Я рассматривала повозки, экипажи и пешеходов, которые проезжали и проходили мимо нас, а потом оглядела себя. На мне по-прежнему были худи и кеды, которые я в спешке натянула на себя. Это означало, что я не жила в 1837 году. По крайней мере здесь, в Лондоне, точно.

До сих пор в своих незапланированных перемещениях во времени я всегда возвращалась в одну из своих предыдущих жизней. То, что происходило сейчас, было ново для меня, хотя обычно каждая Просветленная колдунья могла контролировать свои путешествия во времени и сознательно решать, отправляться ли ей в одну из своих прошлых жизней или нет. К тому же большинство из нас совершали скачки во времени с видимым удовольствием. А некоторые вообще оставались в другом веке насовсем.