Потанин вцепился в нее мертвой хваткой, перевалился через подоконник и стал качаться как маятник. Он набрался храбрости, перехватил ее ниже, потом еще раз. Олег ударился боком о стену, и руки его чуть не разжались. Но он скользил вниз, чувствуя, что даже сквозь перчатки обжигает ладони. Веревка натянулась. Наверху скрежетала кровать. Беглец не удосужился придвинуть ее плотнее к окну.

Он услышал стук в дверь. Потом она открылась.

— Просим прощения, господин штурмфюрер…

Олег стал активнее перебирать руками. Плевать на боль. Он фактически съезжал по веревке как неодушевленный груз.

Наверху раздались крики. Обнаружили, болезные, что их начальство скорее мертво, чем живо!

Потанин вычеркнул боль из списка своих ощущений, слегка разжал пальцы и поехал вниз как на санках.

— Он здесь! — истошно прокричал эсэсовец, высунувшись в окно. — Я вижу его!

Веревка кончилась в двух метрах от земли. Свободное падение было недолгим, но ноги Олег отбил. Он катился к стене, земля и жухлые листья сыпались за воротник. Из окна прогремела очередь. Черта с два им! Тут его уже не достать!

Наверху ругались несколько луженых глоток. Стрельба оборвалась. Солдаты спорили. Никому из них не хотелось воспользоваться тем же лифтом. Такие туши, да при всей амуниции, точно оборвутся.

Болела подвернутая лодыжка. Он хромал, держась за стену, под ногами хрустели ветки. До угла оставалось немного.

Из-за него вдруг выступила какая-то невнятная фигура.

— Стой, стрелять буду!

Олег шмыгнул за пилястру, последнюю от угла. Да провались ты к чертовой матери, служивый! Часовой, наблюдавший за периметром, услышал выстрелы. Дай бог, чтобы он был тут один, а не целая ватага.

— Выходи, стрелять буду!

Олегу приходилось вжиматься в стену. Он не мог извлечь пистолет из внутреннего кармана. Часовой заметил бы это.

— Я свой, с другого конца иду. Ты кто — Курт? — свистящим шепотом спросил Потанин.

Часовой замялся и ответил:

— Нет, Иоганн Рунге.

— А где Курт?

— Какой Курт?

— Черт! Я Шредер из внешнего оцепления. Мы выполняем приказ оберштурмфюрера Бруннера. Здесь были двое моих парней. Я не могу их найти.

— А чего ты прячешься?

— Так ты же выстрелить в меня собрался, дружище.

— Ладно, расслабься. Где твои люди? Кто тут стрелял? — Зашуршали листья под ногами, небогатый на мозги охранник шагнул вперед.

Он не успел возникнуть в поле зрения Олега, как тот подался из-за пилястры, выставил ногу. Когда солдат запнулся об нее, Потанин с силой оттолкнул его от себя. Охранник не удержался и покатился по земле. Олег метнулся за ним, не дал встать, оседлал, схватил его за горло, стал душить. Но тот ворочался, как медведь в берлоге, ни в какую не желал поддаваться. Продавить такую шею было невозможно.

Майор отнял от горла одну руку, стал шарить у фашиста на боку, нащупал патронташ, фляжку, чехол со штык-ножом, запираемый кнопкой.

Он бил эсэсовца его же собственным оружием, наносил удары в грудь, кромсал в лоскуты. Немец стонал, вздрагивал после каждого удара. Когда противник затих, Олег скатился с него, забрал штурмовую винтовку, пару запасных магазинов и две гранаты с длинными ручками.

Он нырнул в канаву, пополз по ней, стараясь не отрываться от земли. До скал оставалось метров пятьдесят.

Ночное пространство рвали вопли. Топали солдаты, бежали из-за угла. Они обнаружили мертвеца и загалдели как вороны.

Олег уже выбрался из канавы, заполз за ближайший камень. От него он перебрался к следующему, потом поднялся и понесся в провал между глыбами.

Это было жирное фиаско. Он и раньше-то не справлялся с заданием, а теперь и подавно. Вход в замок ему был заказан. Персона нон-грата. Его немного утешало то обстоятельство, что он пока был жив и оставался на свободе.

Он заполз на вершину скалы. Со стороны она казалась плоской, ровной. На деле же здесь хватало и камней, и расщелин, имелись пути отхода. Извилистая нора уходила в глубину скалы. Олегу хотелось надеяться, что она естественного происхождения.

Он дико вымотался, лежал на спине и таращился на звезды, которых этой ночью в небе было до отвала. Потом Олег перевернулся, подполз к расщелине, покурил в черноту норы, пряча огонек. Сигареты смялись, отсырели, но пока годились. От земли несло холодом. Потанин вряд ли мог провести здесь всю ночь.

До северо-западной оконечности замка было не больше ста метров. Он видел острый северный угол, свое окно, в котором еще горел свет. По комнате сновали тени. Иногда доносились крики разъяренных людей. Остальные окна сливались со стенами, лишь в отдельных местах возникали и пропадали мутные блики.

Слева, за замком и зелеными насаждениями, виднелась часть аэродромного поля. Там горели огни и бегали люди, словно физзарядку проводили.

Олег лежал, терпел, но холод делал свое подлое дело. Ночи в Германии далеко не тропические.

В голове майора контрразведки СМЕРШ кипели мысли.

«Заветная цель максимально отдалилась. О выполнении задания на сто процентов можно забыть. Я должен выполнить хотя бы часть. Мне удалось повредить прибор в самолете, но не факт, что от этого зависит его живучесть в воздухе. Если пилоты обнаружат неисправность до взлета, то исправят ее за десять минут.

Будут ли немцы меня искать? Да, какое-то время. Но не найдут и оставят это тщетное занятие. Я тут один, никому особо не нужен. Мои выпады могут быть болезненными, но по-крупному ни на что не влияют.

Да, барон доверился не тому человеку, но уж справится как-нибудь с уязвленным самолюбием. Самолет не вылетит раньше назначенного срока. Делать это из-за меня — просто оскорбление для целой кучи вооруженного народа. Фон Гертенберг прикажет усилить посты на аэродроме, на дороге. Объявлять в замке осадное положение он тоже не будет. Ему невдомек, что я могу вернуться к тигру в пасть, попытаться взять барона живым или убить его.

Проникнуть в замок не так уж и сложно. Не надо идти через КПП или изображать чудеса альпинизма. В северном углу есть пролом в стене, прикрытый маскировочной сеткой. Один часовой, даже два — не помеха. Во всяком случае, попытка не пытка. — Он трясся от холода, скрипел зубами. — Нет, не зря погибли красноармейцы, преследовавшие диверсантов, полегла тьма хорошего народа у здания штаба в Швайцбурге. Я должен довести свое дело до победного конца. Плевать мне на то, что это звучит как полный абсурд!»

В окрестностях замка появились люди, и Олегу стало веселее. По крайней мере, это помогло ему забыть про холод. Эсэсовцы, которых было никак не менее взвода, прочесывали территорию, прилегающую к зданиям.

Сначала он услышал приглушенные голоса. Их принес ветер. Солдаты шли с юга, выстроившись в цепь. Сумрачные силуэты колыхались в воздухе. Они с минимальным интервалом двигались вдоль замковой стены, по сглаженному рву вокруг старой крепости, перебирались по скалам, углублялись в лес позади них, выдерживали темп, обменивались замечаниями и шуточками. Позвякивал металл, катились камешки со скалы.