Девушка провалилась в оцепенение. Наверное, она понимала, что его вина не такая уж значительная. Причиной всему стал его величество случай. В противном случае Катя закатила бы истерику.

Майор контрразведки СМЕРШ вовсе не был уверен в том, что произошло что-то ужасное. Не в Граале счастье, он это точно знал. Чушь несусветная. Однако не видать теперь Лаврентию Павловичу ни бессмертия, ни прощения грехов.

Он пристально смотрел на топь, и какая-то муть поднималась из глубины его души. Текли минуты, и в голове у Потанина возникла предательская мысль:

«А может, мы и впрямь потеряли что-то важное? Есть ли что-то в этой мистике? Почему фашисты уделяли столько внимания эзотерике и оккультизму, с таким упорством искали орудия страстей Господних. Да и мы от них не отставали. Можно вспомнить ту же лабораторию парапсихологии комиссара госбезопасности третьего ранга Глеба Бокия.

Нет, бред все это. Жили без Грааля и дальше обойдемся».

Он помотал головой, избавляясь от наваждения.

— Как он выглядел? — с удивлением услышал майор свой собственный голос.

Катя вздрогнула и спросила:

— Кто?

— Грааль.

— Не знаю, никогда не видела. Но, судя по всему, это чаша. Не камень, как считали древние кельты, не грудь Марии Магдалины, как утверждают некоторые историки. Ты ведь понимаешь, что за такую работу нас по головке не погладят? — Она вскинула на него глаза.

— Я понимаю другое, — заявил он. — Мы с тобой прожили бы на свете совсем недолго, если бы доставили эту штуку куда следует.

— Да что ты такое говоришь? — Катя хотела возмутиться, но осеклась, стала какой-то пятнистой.

Девушка не была глупой, владела информацией не только пропагандистского характера. Она прекрасно понимала, что Потанин прав, вздрогнула, быстро глянула на него, втянула голову в плечи.

— И самое главное, — сказал он медленно, отчетливо, — никто во всем мире не знает, где находится Грааль. Только нам с тобой это известно. Неплохо звучит, согласись?

Она смотрела на него большими глазами, переваривала нехитрую мысль.

— Теоретически когда-нибудь можно осушить болото, — продолжал он тоном чревовещателя. — Правда, для этого придется вырубить окрестные леса, но это такие мелочи. Надеюсь, мы с тобой доживем до того времени, когда техника позволит это сделать.

Олег подтащил к себе ранец, забрался внутрь, стал вытаскивать и разворачивать провиант, сбереженный эсэсовцем, ныне уже покойным. Они меланхолично хрустели галетами, грызли горький шоколад, в котором практически не было какао.

Он придвинулся ближе, она покосилась на него, но ничего не сказала.

«Очень некомфортабельная позиция», — подумал Олег и еще поерзал.

Катя опять молчала, монотонно жевала, о чем-то думала.

Послышались отзвуки грома. Они подняли головы, навострили уши. Слишком далеко, не понятно. То ли близится первая майская гроза, то ли войска маршала Рокоссовского начали штурм Передней Померании.

Девушка вздохнула, провела ладонями по лицу, посмотрела на них. Лучше бы она этого не делала.

— Какой ужас! — прошептала Катя. — На кого я похожа?

— Неправда, — заявил Олег. — Даже по уши в грязи ты исполнена нереальной, совершенно неземной красоты.

Она прыснула. Он легонько обнял ее. Девушка сделала большие глаза, снова провалилась в задумчивость, потом опустила голову ему на плечо. Жизнь была не так уж плоха. Если просто сидеть и не думать о будущем. А также о некоем предмете, утопленном в болоте.

— Скажу тебе честно, — прошептал он. — Я боялся, что ты меня пристрелишь и примкнешь к барону. Ведь чего не сделаешь ради выполнения задания товарища Юхимовича, которым понукает лично товарищ Берия!

— И я скажу тебе честно, — ответила она. — Я тоже этого боялась, но вроде обошлось. Что мы будем делать дальше? Продолжим тут сидеть?

— А что, прекрасная идея. Война закончилась, можно отдохнуть.

— Нет, — проворчала она. — Не до отдыха нам с тобой.

— Я знаю, — сказал Потанин. — Божественный Грааль мы благополучно похерили, но осталась куча других вещей, которые барон собирался вывезти на Запад. Надо собрать все ранцы и рюкзаки, которые остались у мертвецов, оттащить их к самолету. Этим, сама понимаешь, мы будем заниматься до утра. А сколько добра осталось в «Юнкерсе»! Как ты говоришь — Моне, Дега, Караваджо? Да, это очень дорогостоящие товарищи. Нужно все собрать в одну кучу, удалить трупы. В общем, будем довольствоваться малым, которого, в сущности, довольно много. Совьем себе в самолете уютное гнездышко.

— Ты это о чем? — спросила Катя и выбралась из его объятий.

— Я о другом. Даже не думал об этом. Или ты направляешь мои мысли в нужном направлении?

Она ударила его по плечу, улыбнулась.

— Ладно, пойдем. — Он начал подниматься. — Эти дела никто за нас не сделает. Мы должны сидеть у самолета, когда придет Красная армия. Хотя когда она пожалует в такую глухомань? Мы с тобой до этого светлого дня кучу детей нарожать успеем.