Вытянув копье, Филя потрусил по скрипучимдоскам и вдруг ощутил какую-то неловкость. Что-то шло не так. Из зрительногозала не доносилось ни шороха, ни шуршания, ни привычного покашливания, людисловно оцепенели. Козлову следовало притормозить и внимательно осмотреть сцену,но Филя, с одной стороны, привык действовать на автопилоте, с другой – емунужно было еще успеть на третью площадку.

Перед глазами привычно появилась спина раба. Выгляделаона немного странно, но времени на раздумья в напряженном графике непредусматривалось.

– Умри, собака! – заорал Козлов иткнул копьем в коллегу.

Тот незапланированно упал.

– Мама, – прозвенел из зала детскийголосок, – он убил Карлсона!

С глаз Фили словно спала пелена. Он понял, чтоникаких древних римлян вместе с их императором на сцене нет. Декорацииизображают не арену Колизея, а детскую комнату. Около стола, закрыв лицоруками, трясется травести[5]Лена Николаева, одетая в штанишки на лямках и серо-голубую мальчиковую рубашку.А перед Козловым распростерлась ниц тучная фигура в клетчатых брюках – из спиныторчит пропеллер, между лопастей покачивается копье.

– Карлсона убили! – завопилзал. – Вау-у-у! Неправильно! Не по-честному!

В обомлевшего Филю полетели мандарины, яблоки,скомканные обертки из-под шоколадок.

– Тише, тише, – заметались по залубилетерши, пытаясь успокоить раздосадованных школьников.

Бедный Козлов, абсолютно не понимавший, чтопроисходит, начал пятиться и налетел на столик, где боролась с приступамихохота Лена Николаева.

– Ты куда собрался? – прошепталаона, давясь смехом. – Срочно сделай что-нибудь! Ты же убил Карлсона, а намеще целое отделение играть. Во, блин!

– Че? Че? Че? – забормотал Филя,косясь в бушующий зал.

– Хоть копье выдерни, – застоналаНиколаева, – а я как-нибудь выкручусь. Скажу, приходил сумасшедший соседМалыша, который не может спокойно спать из-за шума пропеллера Карлсона. Детивсему поверят. Копье убери!

– Ага, сейчас, – пообещал Филя.Быстрым шагом он вернулся к поверженному Карлсону, выдернул непривычно тяжелоекопье и машинально еще раз воскликнул: – Умри, собака!

Карлсон начал издавать странные, клокочущиезвуки, и тут произошло невероятное – наконечник копья задрожал и стартовал кпотолку. Филя разинул было рот, но не успел несчастный Козлов как следуетиспугаться, как из древка начал бить фонтан искр – чья-то умелая рукаприсобачила к палке китайский фейерверк.

Дети завыли от восторга, Карлсон, по-собачьиперебирая четырьмя конечностями, пополз от ошалевшего Фили, Николаева села застолик и заржала в голос. И тут кто-то наконец догадался опустить занавес.

На третий спектакль Филя не поехал, он осталсяразбираться. Выяснились интересные подробности. Оказывается, сегодня вместопьесы о гладиаторах давали детское представление – благотворительная акция дляребят – участников Всероссийской математической олимпиады. Козлова «забыли»предупредить о замене.

– Гады! – орал Филя. –Подставили!

– Я хотела вас предостеречь, –ехидно заявила костюмерша, – но вы с персоналом не разговариваетенормально. Наорали, нагрубили…

Кто был режиссером розыгрыша, осталось тайной,чьи руки прикрутили фейерверк – тоже. И сейчас, сидя у нас в столовой,Козлов заново переживал произошедшее.

– Придурки, сволочи, идиоты…

Я бочком потрусила к двери. Лучше лягу спать,а то ненароком начну хохотать в голос, и Козлов бросится драться.

Осень в нынешнем году стоит чудесная – тепло,сухо, солнечно, даже и не вспомнить, когда в Москве был такой сентябрь. Решивне закрывать дверь на лоджию, я упала в кровать, хотела еще раз обдуматьисторию с медальоном, но тут же заснула.

Тот, кто делит постель с собакой, знает, кактяжело сдвинуть спящую псину. А уж если ты вынужден дремать в стае мопсов, какя, то надо быть готовым еще и к своеобразным звуковым эффектам. Наши Феня,Муля, Капа и Ада отчаянно храпят, выводят порой такие рулады, что хоть прочьбеги. Сегодня мопсихи были в особом ударе.

Я провертелась на матрасе около часа ипроснулась. Потом попыталась сесть, но не тут-то было. Сначала пришлосьспихнуть со спины Мулю, потом отодвинуть Аду, стряхнуть с головы Капу иотползти от Фени (моих сил не хватит на то, чтобы подвинуть «дочь оленя», нестоит даже пытаться бороться со спящей тетей лошадью).

– Хр-р, р-р-р, – выводила Муля,которой абсолютно не помешала смена позы.

– Уииии, – вторила ей Ада.

– Ах, ах, ах, ах, – кряхтела Капа.

– У-у-у-у, – гудела Феня.

– А ну сейчас же прекратите! –велела я.

Мопсихи оторвали морды от одеяла и сонноглянули на меня.

– Завтра сядете на диету, –мстительно пообещала я, – стройные лани не издают гадких звуков.

Муля, Феня, Капа и Ада разом закрыли глаза,воцарилась вожделенная тишина, я рухнула в подушку. Спать!

– Хи-хи-хи-хи, – четко раздалось вкомнате.

Я снова села и с подозрением посмотрела намопсих. Это что-то новенькое, до сих пор никто из них не издавал подобной«музыки». Но собаки лежали беззвучно. Решив, что мне почудилось, я опять уютноустроилась под одеялом.

– Хи-хи-хи-хи, – пролетело поспальне.

Муля села и разразилась коротким лаем, следомзатявкали и остальные.

– Замолчите! – приказала я.

– Хи-хи-хи-хи.

– Гав-гав-гав!

– Тяв-тяв-тяв!

– Вау-вау-вау.

– Ай-ай-ай, – добавила Капа, котораявместо лая издает причитания.

– Хи-хи-хи-хи!

И тут Муля прижала уши, загнула хвост подживот, заскулила, с несвойственной ей быстротой порысила к двери и приняласьбешено скрести створку. Мульдозер была явно перепугана и, как верная собака,решила побыстрей покинуть хозяйку, пусть та единолично разбирается снеприятностями. Феня, Капа и Ада ринулись за вожаком стаи.

Я встала и выглянула из спальни. Четыретолстые бежево-черные тушки с прилипшими к головам ушами и трусливо спрятаннымихвостами опрометью кинулись прочь по коридору.